Виктор не тратил на них времени. Он прошёл сквозь их строй, словно нож сквозь масло, оставляя за собой дорогу из тел. Мёртвые герои оказались не более живучими, чем обычные люди.
Путь к Глаадсхейму, дворцу Одина, был свободен.
Золотой чертог Всеотца поднимался перед Виктором как гора из застывшего света. Пятьсот сорок дверей вели в огромный зал, где Один принимал павших героев. Но сейчас все двери были заперты, а стены дворца светились защитными рунами.
Виктор подошёл к главным воротам и ударил по ним рукояткой Кровопийцы. Золотой металл треснул, а руны защиты начали тускнеть.
— Один! — крикнул он. — Выходи! Поговорим, как творец с творением!
Ответом была тишина.
Виктор ударил ещё раз, и ворота рухнули. За ними открылся длинный коридор, стены которого были покрыты фресками, изображающими подвиги богов. Виктор прошёл по коридору, разглядывая изображения. Вот Один висит на Иггдрасиле, постигая мудрость рун. Вот Тор сражается с великанами. Вот боги строят Асгард.
Все эти подвиги теперь казались пустыми. Боги, которых прославляли фрески, лежали мертвыми.
В конце коридора находился тронный зал Одина. Огромное помещение с потолком, который терялся в тумане. В центре стоял трон Хлидскьяльв, с которого Всеотец мог видеть все девять миров.
На троне сидел Один.
Отец богов выглядел старым и усталым. Его единственный глаз был закрыт, а седые волосы спадали на плечи. Рядом с троном лежали два ворона — Хугин и Мунин, мысль и память. Они были мертвы.
— Ты пришёл, — сказал Один, не открывая глаза. — Я чувствовал смерть моих детей. Каждую. Их кровь стекала по Иггдрасилю, как слёзы.
— Зачем ты создал меня? — спросил Виктор, останавливаясь перед троном.
— Чтобы защищать мир, — ответил Один. — Чтобы быть стражем, который не знает страха и не ведает пощады.
— А что получилось?
— Получилось чудовище, — Один открыл глаз и посмотрел на Виктора. — Чудовище, которое уничтожает то, что должно было защищать.
— Ты сам меня таким сделал, — Виктор поднял Кровопийцу. — Проклял быть бессмертным, лишил человечности, превратил в оружие. А потом удивляешься, что оружие убивает?
— Я хотел создать защитника, — повторил Один. — Того, кто будет стоять между светом и тьмой.
— И создал тьму, которая поглотила свет.
Один поднялся с трона. В руке у него материализовалось копьё Гунгнир, которое никогда не промахивалось. Всеотец был старым, но в нём всё ещё жила сила, способная сотрясать миры.
— Тогда я исправлю свою ошибку, — сказал он. — Здесь и сейчас.
— Попробуй.
Битва началась без предупреждения. Один метнул Гунгнир, и копьё промчалось к сердцу Виктора с неотвратимостью судьбы. Но Виктор отклонился в сторону, и копьё прошло мимо, вонзившись в стену.
— Ты стал быстрее, — заметил Один, призывая копьё обратно.
— А ты стал старше, — ответил Виктор и атаковал.
Кровопийца встретилась с Гунгниром, и тронный зал содрогнулся от удара. Сила столкновения была такова, что мраморные колонны треснули, а в потолке появились трещины.
Один сражался с мудростью веков. Каждое его движение было точным, выверенным, основанным на бесконечном опыте. Гунгнир танцевал в его руках, нанося удары, которые должны были быть смертельными.
Но Виктор сражался с яростью отчаяния. В его ударах была вся боль семидесяти лет разлуки, вся ненависть к тому, кто разрушил его жизнь. И эта ярость была сильнее мудрости.
— Ты не понимаешь, что делаешь, — сказал Один, отступая под натиском Виктора. — Убив меня, ты обречёшь все миры на хаос!
— Мне всё равно, — Виктор нанёс серию быстрых ударов. — Пусть горят все миры, если это вернёт мне Кристину!
— Она была иллюзией! — крикнул Один. — Локи создал её, чтобы манипулировать тобой!
— Ложь!
— Проверь сам! — Один указал копьём на дальний конец зала. — Её сердце там, в моей сокровищнице! Посмотри на него и увидишь правду!
Виктор на мгновение колебался, и Один воспользовался этим. Гунгнир вонзился ему в плечо, пригвоздив к колонне.
— Довольно игр, — сказал Всеотец. — Время положить конец этому безумию.
Он начал произносить заклинание — древние слова, которые могли связать даже богов. Но Виктор не собирался сдаваться.
Он вырвал копьё из плеча и швырнул его обратно в Одина. Всеотец уклонился, но заклинание прервалось.
— Ты говоришь о безумии? — Виктор поднялся, игнорируя боль в плече. — Ты создал меня безумцем! Дал мне силу убивать, но не дал цели! А когда я нашёл цель сам, ты попытался её отнять!
— Я пытался спасти тебя от самого себя!