Первым на крыльцо дома поднялся Мерген. Ни одна половица не скрипнула под его босыми ногами. Но дверь оказалась запертой изнутри. Рука Мергена, взявшаяся за ручку двери, так и похолодела, словно примерзла.
Воронов сразу понял, что обстановка усложнилась. Жестами приказал двум бойцам подтащить к крыльцу задушенного часового и одному одеться в его форму. Через несколько минут «новый часовой» по-прежнему ходил вокруг дома в той же зеленой каске, с тем же автоматом перед животом.
Остальные, прильнув к стенке возле двери, замерли. Потянулись томительные минуты ожидания: выйдет или не выйдет дежурный офицер проверять часового? Будет или не будет смена караула?
«Часовой» ходит вокруг дома. Ночь тает. А дверь не открывается.
Конечно же, можно сорвать дверь с петель и влететь в офицерскую комнату. А одновременно, раскрыв ставни, забросать гранатами комнату, в которой спят солдаты. Но удастся ли взять живым хоть одного офицера?
При разработке плана операции самым трудным казалось бесшумно снять часового, чтобы перелезть потом через ограду. Умение Мергена бросать аркан решило этот вопрос. Однако новое, непредусмотренное препятствие оказалось не менее трудным. Воронов подал знак затаиться и ждать. А «часовой» ходил себе вокруг дома…
Прошло, казалось, несколько часов, пока Мерген уловил шорох за стеной, в офицерской комнате. Потом раздался топот сапог идущего по комнате человека. Если этот топот направится в другую комнату, можно будет считать, что дежурный офицер поднимает сейчас солдат по тревоге. Мерген затаил дыхание и, казалось, всей своей волей старался повернуть шаги неизвестного к двери, за которой он прилип к стене. Но шаги утихли где-то на полпути. Было бы это зимой, то подумалось бы, что человек одевается… Но вот шаги направились наконец к двери. Щелкнул железный засов, видимо, добротно, по-русски, выкованный кузнецом. С таким засовом дверь было бы трудно отворить снаружи даже ломом.
Распахнулась дверь быстро, но не настежь, до половины.
– Мультке! – хриплым голосом дежурный окликнул с порога выходившего из-за угла «часового».
«Мультке» вытянулся в струнку, щелкнул каблуками. Но дежурный ни о чем его не успел спросить – молча повалился на крыльцо, оглушенный Мергеном. Воронов и стоявший за ним боец стащили дежурного с крыльца, к нему сразу же подбежал «часовой» и стал его вязать. Мерген тем временем вбежал в офицерскую и оглушил спящего офицера. Оставалось ворваться в большую комнату и забросать ее связками гранат. Но к удивлению Мергена и остальных бойцов капитан такой команды почему-то не подал. Когда вытащили второго оглушенного «языка», Воронов сам закрыл дверь снаружи на крюк и махнул в сторону калитки, через которую «часовой» уже вытащил дежурного гитлеровца. Все бесшумно вышли со двора и направились в лес.
В саду все еще пел соловей. Настоящий, смоленский.
Когда остановились отдохнуть уже в своей зоне, Мерген спросил капитана, почему они не забросали комнату связками гранат, как было задумано.
Воронов долго молчал. Потом тихо и, словно оправдываясь, сказал:
– Пошел на медведя, на зайца не оглядывайся! – говаривал мой дед. Нашумели бы, а в трех километрах – эсэсовцы. Кто знает, унесли бы мы этих «языков»? – и он кивнул на немца, бывшего дежурного, который уже самостоятельно сидел и просил пить.
Ему дали баклажку с водой. Он напился и, с трудом подбирая русские слова, заявил, что он всего лишь инженер-строитель и не убил ни одного человека за войну.
– Вот видишь, какой попался «язычок»! – сказал Воронов. – О таком я и не мечтал. Да, Мерген, я не ошибся, что вытащил тебя из обоза, ты – прирожденный разведчик.
Солдат всегда солдат
Два дня разведчики капитана Воронова отдыхали. Они жили в большом двухэтажном доме, бывшем общежитии, каждый спал ка отдельной койке, что считалось в то время недоступной роскошью. Курорт и только.
Но на третий день к дому подкатила грузовая машина, крытая брезентом. Из машины вышел майор в сопровождении двух бойцов.
– Я приехал посмотреть, как стреляют ваши солдаты, – сказал майор капитану Воронову.
У Воронова дернулся шрам под глазом. Это теперь с ним случалось каждый раз, когда начинал нервничать. А нервничать после таких слов майора была причина. Ведь он приехал не просто любоваться хорошей стрельбой, а увезти меткого стрелка, если такой найдется. Уверенный, что это именно так, капитан слукавил: