— Ваша милость! — пугливо вздрогнул цирюльник, оглядываясь, и продолжил уже тише. — Не задавайте таких вопросов, прошу вас… Но поставки есть, однако цены взвинтили просто грабительские. А как быть? Везут товары издалека, преодолевая горные хребты, как же без этого?
— И какой род занялся столь важным и благородным делом?
Цирюльник задумался, пытаясь вспомнить.
— Я не скажу точно, еще не разобрался в разнообразии веллийских родов и кланов. Но если я правильно помню, род Атарис, ваша милость.
Запомним. Не факт, что именно они меня наняли, но эту фамилию я пока запомню. Хотелось еще попробовать расспросить о старом ларрианском дворянстве, к сожалению, данную тему мастер ножниц и расчески не поддержал, и разговор продолжился обсуждением городских новостей и местных слухов. Пока моя шевелюра приобретала благостный вид, из непрерывной болтовни цирюльника я успел узнать о том, что все судебные дела рассматриваются выездным судом, приезжающим из столицы губернии раз в неделю, так как у местного суда служащих еще нет. А также об открытии приемного отдела Имперской Академии, у которой в столице губернии уже есть филиал — Ларрианский Генерал-губернатора Имперский Лицей, в этом году впервые принимавший студентов.
Распрощавшись с цирюльником и убедившись, что некоторые траты кошелек еще пока позволяет, отправился в гостиницу. Да, голова была чиста, но теперь мне самому предстояло забраться в корыто, нестерпимо хотелось смыть тюремную грязь.
Сложнее всего, двигаясь по улицам, не обращать внимания на имперские цвета. Мужчины, и реже женщины, в черно-золотом, с различиями, которые зависели от принадлежности к государственным институтам, постоянно встречались на улицах. Горожан, конечно, было несравнимо больше, но все равно… Я чувствовал себя на оккупированной врагом территории. И мне предстояло бороться с этим ощущением, империю в одиночку не одолеешь. Да и цель стоит совершенно другая.
Вернуть свое положение, а именно вписаться в новое государство и как раньше стать дворянином. В будущем, но сначала — узнать судьбу моих родителей.
Неожиданно среди немногочисленных прохожих, как это бывает в провинциальных городах, показалась очень знакомая мне светлая голова. Удивление — первое что я испытал, встретив ее здесь, и только потом вспомнил как моя знакомая говорила, что родом из этого города. Я не мог не отправиться за ней, стараясь выглядеть буднично и неприметно.
Аннэль из рода Кассарис, воздушный и водный маг. Она пополнила ряды действующей армии сразу после меня, и мы неплохо сработались, хотя во время обучения с трудом выдерживали общество друг друга.
Анн куда-то целеустремленно продвигалась, сначала я решил выяснить, куда она идет и чем занимается, прежде чем подходить и здороваться. Кто знает, возможно дружба с бывшим заключенным ее дискредитирует? Я бы совсем не хотел ей навредить — все же боевая подруга.
Никогда не считал себя мастером выслеживания, но это было не сложно — Анн практически не оборачивалась, явно спеша. Ее шикарные светлые волосы, которые раньше она стягивала в косу, сейчас едва доставали до плеч. Одежда не походила на форму, но имперский черно-золотой короткий плащ висел на плече, позволяя насладиться ее стройными ножками в обтягивающих кожаных брюках.
Отдаляясь от центра города, Анн спустилась в складской район, прохожих здесь было заметно меньше, и мне пришлось отстать. Я снова выделялся, только здесь уже наличием цивильной одежды, поэтому на ближайшем же повороте свернул, увидев копающегося в своих пожитках бродягу направился прямо к нему.
— Эй, старик! — окликнул я.
Мужчина неопределенного возраста (бродяги могут выглядеть на пятьдесят и в тридцать) встрепенулся. Несмотря на то, что на мне гражданская одежда и угрозы в лице государства я для него не представляю, бродяга все равно напрягся. Мало ли что может быть нужно незнакомцу. Все это легко читалось по его лицу.
— Чего тебе? — буркнул он, не обрадованный тем, что привлек мое внимание.
Я кивнул на старый потрепанный плащ, такой выдавался солдатам королевства; этого барахла после войны было с излишком, ведь большая часть армии после поражения просто разбежалась. Бродяга использовал эту вещь как мешок, сам нося более теплый поношенный сюртук.
— Я покупаю плащ, — и, бросив перед ним несколько монет, которых хватит, чтобы купить новый, подобрал отвратно шманившую вещь.
Так и не добравшись до ванны я и сам пах не фиалками, за время пребывания в тюрьме практически с этим свыкся. Сейчас важнее неприметность. Набросив вещицу на себя, краем сознания понимал, что придется тщательно отмывать и тело, и новую одежду, для обретения приличного вида, продолжил преследование.