Но Великая на него словно ушат ледяной воды вылила.
- Отлично, пусть собирается в дорогу.
- Что? – переспросил не менее удивлённый ответом Сайибик Норах.
Сильфарин, забыв о почтении к учителю, схватил наставницу за локоть и отвёл в сторону.
- Зачем?
- Пусть идёт, раз ей это нужно. – Великая казалась совершенно невозмутимой.
- Но она… Она идёт за тем, чтобы отомстить, - шёпотом напомнил Сильфарин. – Не забыла её вчерашних молитвенных слов?
- Нет, не забыла. Вот поэтому-то я и хочу, чтобы она пошла. Знаки говорят, что из неё выйдет хороший спутник и союзник.
- Да она же готова самому Рагхану горло перерезать! – Сильфарин чуть не сорвался на крик.
Великая опустила глаза в землю.
- Что ж, если так случится, хоть это и маловероятно, будет только легче…
Это был самый сокрушительный удар за всё сумасшедшее утро.
- Что ты сказала? – Юноша не верил своим ушам. – Будет легче?! Да как ты… как ты могла произнести такие слова?..
- Он всё равно должен умереть, Сильфарин. Ты не сможешь…
- Перестань! Я не верю, что ты… желаешь ему смерти.
- Но я служу Рунну, мой мальчик. – Сайибик ласково провела ладонью по его щеке, сдерживая слёзы. – А кому служишь ты, его сын?
Сильфарин отнял её руку и отвернулся. Ярость, негодование, детская растерянность и смутный страх клокотали в его груди, подступая к горлу, сдавливая гортань, мешая дышать. Как она может? Сайибик, его добрая, милая наставница… Нет, она не в себе, она сама не понимает, что говорит. Очень скоро она всё поймет. Поймёт, что…
- Я никогда не убью его.
Для убедительности он повторил это ещё три раза – только почему-то шёпотом.
- Тогда… - Сайибик с трудом подавила вздох. – Тогда он убьёт тебя.
Юноша издал нечленораздельный звук, в котором слышалось отчаяние, и, схватившись за голову, принялся нервно расхаживать по двору то в одну, то в другую сторону. Сайибик терпеливо ждала, когда он успокоится. Очень терпеливо. Она просто закрыла глаза и даже не позволяла себе вздыхать – хотя невыносимо хотелось избавиться от тяжести, сдавившей грудь. Как нелегко… Учитель и ученик – они явно не понимали друг друга.
Наконец Сильфарин заставил себя угомониться и, несколько раз шумно выдохнув, остановился напротив Великой. Он как раз намеревался продолжить спор, но Сайибик его опередила:
- Сильфарин, в тот вечер, когда ты появился в Талавире… Ты помнишь?
Он в который раз закрыл глаза, помимо своей воли окунаясь в прошлое. Как не помнить? Могилки у стены города, молчаливые вумианы, Абха – Мудрейшая из Великих… А потом побег, оборотни, Тенкиун, полёт, горы… И такое неприятное чувство, от которого холодело всё внутри – ощущение того, что ты всё, всё делаешь не так, как надо. Что нельзя останавливаться – ни в коем случае нельзя! А судьба упрямо и безжалостно отбрасывает тебя назад…
- Сильфарин!
Он вынырнул на поверхность омута, жадно глотая воздух и, как за тростинку, хватаясь за спасительный голос Сайибик.
- Да, наставница. Я помню, я… слушаю тебя.
- В тот вечер Абха обратилась к Знакам, чтобы помочь тебе отыскать Свет. – Сайибик смотрела на темную полоску леса на горизонте. – Но, как ты уже сам знаешь, она не обнаружила его в пространстве. Зато… - Она отвернулась и скрестила руки на груди. – Став единым народом, люди обрели невероятную силу и мощь. И теперь я боюсь, что начинает сбываться увиденное моей сестрой…
- А что… что увидела в Знаках Мудрейшая? – едва слышно спросил Сильфарин, боясь приблизиться к наставнице и заглянуть ей в лицо.
- Люди, поклоняющиеся Ганнусу, заполонят тьмой весь Амарис. И почти сотрут с лица земли рельмов, крихтайнов и вумианов. Они проглотят свет, утопят его под чёрными топями зла… и разрушат весь мир. Не останавливаясь ни перед чем, они пойдут в бой с именем дьявола на губах. И… - Она запнулась. – Правда никогда не настанет. Никогда…
Сильфарин сполз по стене на землю.
- Но такого не может быть… Не может, просто не может…
Сайибик присела рядом и приобняла его за плечи.
- Такое будет. Если не остановить их. Понимаешь? Они пойдут вперёд, чтобы уничтожать, а… А ты уже знаешь, кто поведёт их…
Легко поднявшись, она подошла к низенькой ограде и провела рукой по перилам, собирая в ладонь снег и наблюдая за тем, как он таял. Потом вновь повернулась к ученику.
- Помни о том, что я только что тебе сказала.
- Оставим эту тему, - не своим голосом произнёс Сильфарин. – Вернёмся к княжне.
- Позволь ей идти с нами.
Он долго и пристально вглядывался к глаза Великой. А она стояла и дрожала от внезапно нахлынувшей слабости: теперь, когда мальчик превратился в юношу, даже в мужчину, не так-то просто было вынести этот пытливый и тяжёлый взгляд, обнажающий сильную и громко кричащую душу.
Но в конце концов Сильфарин просто прошептал:
- Я тебе верю, наставница.
Когда Сильфарин наконец-то отыскал княжну, она о чём-то спорила с девушкой-человеком, но говорили они шёпотом, так что слов разобрать не получилось.
- Я не помешаю вам, дамы?
Люсмия лишь слегка повернула голову и едва заметно повела бровью, а вот её подопечная взглянула на молодого человека с холодной яростью и напряглась, как будто хотела вцепиться ему в глотку.
- Ты принял решение, Сильфарин? – немного дрогнувшим голосом поинтересовалась княжна.
- Разумеется. Мы будем рады принять тебя в свой отряд, госпожа моя.
Она очаровательно улыбнулась и полностью развернулась к Сильфарину, крепко держа за руку юную подругу.
- Надеюсь, вы не будете против, если она пойдёт с нами…
И она тоже?! Что заставило её передумать? Юноша поколебался, пристально осматривая девушку. Теперь, при свете солнца, роняющего искрящиеся бусины на белый снег, она казалась ещё милее и нежнее. Если бы только не эта дикая ненависть в красивых глазах… Она смело встретила его изучающий взгляд и гордо вскинула заострённый подбородок.
- Лично я буду только рад, - усмехнулся, наконец, Сильфарин. – Мы подружимся. Верно, сестра?
Девушка отвернулась, а Люсмия, вновь превратившись в мягкую и женственную, виновато улыбнулась Сильфарину: должно быть, не понимала, отчего так невзлюбила юношу её «милая девочка».
- Мне нужно собраться и сообщить Валькену, - сказала княжна. – Я надеюсь справиться как можно быстрее. Где вы будете?
- Думаю, мы будем здесь, - ответил Сильфарин, беря девушку-человека за локоть.
Та резко дёрнулась, но не смогла вырваться. А юноша только рассмеялся.
- Нам надо поговорить по душам. Уверяю, что всё будет хорошо, - заверил он Люсмию, и княжна, коротко кивнув, исчезла в доме. – Да, ладно, ладно… Отпускаю.
Как только он разжал пальцы, девушка отскочила в сторону, но далеко убегать не стала – наверное, Люсмию ждала. Подошла к крыльцу и уселась на ступени, уперев руки в колени и положив на них подбородок. Решив так просто не сдаваться, Сильфарин присел рядом.
- Ну, и как тебя зовут?
- Ты жалкий пёс! – выкрикнула она ему в лицо. – Подлая гадюка!
- Хватит! – сухо бросил Сильфарин. – Я всего лишь спросил твоё имя. У тебя ведь есть имя? Эй…
Девушка отчего-то смутилась и опустила ресницы.
- Галлу, - дрогнувшим голосом ответила она.
- Как ты сказала? – Сильфарин придвинулся чуть ближе. – Повтори-ка!
- Галлу…
- Хм… Нет, скажи ещё раз.
Она вышла из себя.
- Ты что, не можешь расслышать всего одно слово?
Сильфарин снова рассмеялся.
- Я услышал его с первого раза. Просто пытаюсь понять, что такого особенного в том, как ты его произносишь…
- Ничего особенного, - проворчала Галлу, обнимая дрожащие колени.
- А вот и нет! Ты называешь своё имя так, как будто… эээ… вместе с ним отдаёшь что-то очень ценное, самое сокровенное, что вызывает особенный трепет и греет душу тёплыми воспоминаниями…
Её вдох получился судорожным, похожим на всхлип. И нескоро она ответила: