-А вы где работаете?
-Так столяром в фирме.
-А телефон есть?
-Ну есть, конечно.
-Считайте, что мы этот вопрос с повестки дня сняли! - засмеялась Таня.
Николай Фёдорович взял из рук Тани билет, повертел его в руках.
-Что, вот так закрыть дом на ключ и вперёд? А я даже не успел в квартиру ещё ни одной вещи перевезти. В Москве долго придётся находиться? И куда там обращаться?
-Вы с нами и поедете! - засмеялась Алла. - Завтра на вокзале мы вас будем ждать в пять часов вечера на перроне. И пожалуйста не опаздывайте!
-И уж не подведите нас! - просительным тоном добавила Таня. Молодой человек с видеокамерой всё это время то включал видеоглаз, то выключал, отчего стрекот мотора действовал раздражающе на хозяина избы.
И когда гости покинули, наконец, дом, вздохнул с облегчением.
Он долго выбирал рубашку, долго её гладил. Затем очередь дошла до брюк. Пришлось откопать и один галстук на всякий случай. Возня эта вызвала на свободу несколько нехороших слов. Тут и женщинам из Москвы досталось, и Володе, а уж старика, который осмеливался называть себя родственником, Николай Фёдорович и вовсе затолкал под толстое одеяло из отборного мата.
Вспомнился детский разговор с матерью.
-Мама, а если объявится папа вот сейчас, лучше нам с ним будет, чем с дядей Лёшей?
Мать тогда мечтательно посмотрела в пустоту и ответила: - Ой, как лучше-то было бы, когда бы Феденька да объявился!
-Вот, Прасковья Степановна, зри с неба-то на покойничка в живом виде! Чёрт побери! Раньше-то память не мог пробудить? - почти вслух шептали губы Николая Фёдоровича. - Ну, повидаться, поболтать придётся. Старик всё-равно где-то живёт, уедет и не сегодня-завтра помрёт. Всё и забудется.
Голова Николая Фёдоровича всё тяжелела, появилась мысль - не опоздать бы. И он заснул с какими-то сумбурными мыслями, от которых вся жизнь его повернулась к неясному будущему.
На другой день на железнодорожном вокзале его встретили вчерашние женщины из Москвы.
Неожиданно для Николая с ними оказался и Володя. Лицо Николая Фёдоровича посветлело. Обниматься отец и сын не стали. Было это у них не принято, потому что какая-то отталкивающая сила была заложена ещё Прасковьей Степановной, не любившей телячьих нежностей. Николай Фёдорович перевёл взгляд на скамейку, которую украшал раритет Советского Союза - старик, похожий на высохший гербарий, смотревший на него тёмнокоричневыми глазами в венке выцветших волос, не везде торчавших из черепа кучно.
Старик медленно встал, как ни странно, без палочки или батога, подходившего как нельзя кстати для такого возраста, и медленно стал приближаться к Николаю Фёдоровичу. Николай Фёдорович, конечно, выглядел на фоне "старпера" молодцом, мог пробежать сто метров за автобусом, чтобы в него же и сесть и не задохнуться. Поэтому с интересом уже наблюдал за усилиями старика.
Вот уже сблизились "полновесный век" с "шестидесятником", вот старик протянул вперёд руки, зашепелявил сквозь очень редкий зубовный частокол первую фразу: - Вылитый я в молодости!
Видеокамера забегала вокруг них, отвлекая Николая Фёдоровича от излишней подозрительности к пришельцу из параллельного мира. Он хотел отодвинуться, прервать это надвижение, но побоялся, что старик упадёт и остался недвижим.
Володя подбежал, поймал старика за руку и спасительно остановил наплыв массы из костей и жил на Николая Фёдоровича. Чувства родственности никак не хотели одолеть им. Губы Николая Фёдоровича скривились помимо его воли в подобие улыбки, чтобы совершенно чужой для него старик не почувствовал себя глупо. Но уже в следующее мгновение лицо старика побледнело, рот широко раскрылся в попытке ухватить побольше воздуха, ноги подкосились, и сухое, вмиг отяжелевшее тело стало проскальзывать сквозь усилия Володи к асфальту. Ситуация создалась трагическая. Поезд должен был вот-вот тронуться.
Женщины из Москвы с горестным выражением на лицах что-то говорили проводнику вагона, сразу поняв, что все усилия по подготовке передачи по телевидению срываются. Таня подошла к Володе со словами соболезнования. Потом, после объявления по радио об отправлении поезда, заторопилась нырнуть в тамбур вагона вслед за молодым человеком с видеокамерой. Алла спешно записала телефоны Володи и Николая Фёдоровича, чтобы справиться о здоровье старика и пообещала обязательно организовать встречу в Москве. Почти на ходу она запрыгнула в вагон поезда, который стал лениво набирать скорость мимо отца с сыном и старика, лежавшего на асфальте.
глава 70
"Скорая" подъехала почти мгновенно. Поставил врач "скорой" старику укол для поднятия или понижения давления. Заглянул врач в глаз, приподняв веко. Покачал головой, попросил паспорт старика. Увидев адрес прописки, развёл руками, сказал, что не может принять в больницу.
На том и укатила "скорая". Николай Фёдорович пугался одной мысли, что старик помрёт в пути. Уже исчезли из его головы надежды на покупку компьютера. Ему даже в голову не приходили теперь те "нехорошие" слова, от которых он не пытался избавиться за последние двадцать четыре часа.
Усталость охватила его с ног до головы от раздумья, где заказывать гроб, венок, памятник. Сама мысль о похоронах терзала его всю дорогу, пока такси раскачивала старика, бросая его то в объятия Володи, то - Николая Фёдоровича. Поглядывая на лицо старика Николай Фёдорович своим художническим взглядом обнаруживал явное сходство того с фотографиями, хранившимися дома в альбоме многие годы. Сходство это трудно было отрицать, но и привыкать к слову "папа" или "отец" было Николаю Фёдоровичу поздно.
Такси остановилась у дома. Вдвоём с сыном они с трудом вташили в комнату старика и положили на кровать. То ли от толчков при движении, то ли от посвежевшего воздуха, Фёдор Иванович открыл глаза, непонимающе уставился на сына и внука, попытался встать.
-Где это я? - был первым его вопрос.
Николай Фёдорович криво улыбнулся, сказал:
-Лежите, вам надо отдохнуть с дороги.
Володя легонько прижал плечо старика и тоже добавил:
-Лежи, дед, а то пугаешь нас своими фокусами!
Старик непонимающе рассматривал Володю, повернулся на левый бок и, как будто согласившись, задремал.
-Кажется, папаня, обошлось? - с надеждой в голосе спросил Володя.
-Ещё неизвестно, - пробурчал Николай Фёдорович. Он обдумывал теперь житейский вопрос - чем кормить гостей и как поставить раскладушку в этом нагромождении ненужных, по мнению редких посетителей дома, вещей. Но Володя уже во-всю хлопотал, без зазрения совести собирая хлам в найденные мешки и мешочки, постоянно хлопал дверью, вынося всё подряд куда-то во двор.
Скоро нижний этаж уже походил на жилое помещение, в котором нашлось место раскладушке. Стол был освобождён от книг, бумаг и газет, а кухня могла быть использована для приготовления ужина.
Старик, когда воздух после протирания пола влажной тряпкой стал ещё свежее, очнулся окончательно и сел на кровати, бодро хлопая ресницами.
-И что это было со мной? - удивлялся он, будто требовал объяснения у сновавшего взад-вперёд внука. Получалось, что основным родственником старика был Володя, женатый на его внучке, а Николай Фёдорович тогда кто?
Только сейчас до Николая Фёдоровича дошло нелепое совпадение обстоятельств. Если бы сын не женился на Лене, заимев одного деда на двоих с этой Леной, Николай Фёдорович никогда бы не узнал, что Фёдор Иванович, родной отец его - жив, здоров до сих пор?
Теперь уже невидимая игла воткнулась в мозг Николая Фёдоровича, боль стала невыносимой. Требовалось проглотить таблетку цитрамона для уничтожения не только этой головной боли, но и дурных мыслей. Володя сообщил радостным голосом, что он зверски проголодался. Николай Фёдорович почти бегом сходил в магазин, купил всё необходимое и даже больше. Экономить уже было бессмысленно, потому что ни о каком новом компьютере речи быть не могло. Дома он занялся приготовлением пищи, применив все свои навыки в поварском искусстве.
Сыну ужин понравился, особенно приличного размера бутылка водки. Сам Николай Фёдорович наклонился, достал из-под стола бутылку домашней настойки с десяток градусов крепости.