Примерно через неделю после ночной прогулки Оскара Фред шел по уличке Чешуй к берегу, подталкивая мотоцикл. Увидев Аниту, помогавшую мужу развешивать сети, он поздоровался и остановился возле них.
— Ты все еще с сыртьевыми сетями возишься? — заговорил он, обращаясь к Оскару.
— Да. У кого что есть, тот с тем и возится, — ответил Оскар. — Не всем же так везет… на угрей.
— Конечно, у каждого своя специальность. Раньше, правда, ты думал, что, кроме тебя, никто не умеет рыбачить, но угрей надо брать сметкой. Почему ты не посоветуешься со мной, я бы тебе показал, как ставить яруса.
— С твое-то, наверно, я и сам понимаю. Но одну вещь ты мне все-таки объясни… — Оскар с усмешкой посмотрел на Фреда.
— Какую это?
Американца уже разбирало любопытство.
— Каким образом можно заполучить богатый улов, не замочив снастей?
— Что ты этим хочешь сказать? Не понимаю…
— Разве? — Оскар засмеялся. — А ведь твои яруса для угрей даже не побывали в воде. Готов поспорить на что угодно.
— Откуда ты знаешь?
— В тот вечер, когда я был у Петера, я возвращался домой берегом. Там стояла «Титания»…
— Все снасти были заперты в трюме, ты их не мог видеть! — перебил его заметно обеспокоенный Фред.
— А может, трюм и не был закрыт! — усмехнулся Оскар. Он говорил наугад — и все-таки попал в самую точку.
Американец вынул носовой платок и долго сморкался, пытаясь успокоиться.
— Неужели Банка забыл запереть? — сказал он. — Ну, теперь ему влетит!
— За такую малость? Разве у тебя что-нибудь украли? И почему ты все держишь под замком, когда здесь это совсем не принято. У нас у всех снасти остаются под открытым небом, и никто их не трогает.
— У вас у всех снасти обыкновенные, а у меня особые, патентованные, — рассердился Фред. — Твоим рукам таких не сделать. Хвалиться-то всякий дурак умеет, а как доходит до дела, смекалки-то и не хватает. Да что мне с тобой спорить, разве здесь найдешь кого упрямее тебя!
Американец вскочил на мотоцикл и стал энергично действовать рычагами. Оскар все время улыбался. Анита издали наблюдала за обоими: чего они там сцепились?
— Да, вот еще что, Фред! — крикнул Оскар. — Какая у тебя рыба странная… Сама пузатая, а как возьмешь в руки, она булькает — буль-буль! Где ты такую достаешь?
Фред был так озабочен, что не сказал ни слова. Он сплюнул и унесся — только ветер засвистел в ушах.
Анита кончила перебирать последнюю сеть. Подавая ее Оскару, она спросила:
— Почему ты всегда насмехаешься над ним? Люди думают, что ты еще не забыл старой вражды.
Оскар обнял ее одной рукой и слегка притянул к себе. Ему хотелось прижаться к ней, забыть в ласковом объятии все плохое.
— Эх, Анита, ты ведь не знаешь даже, в чем тут дела… Он ведь всегда первый задевает. Неужели я не имею права ответить ему как следует, сказать хвастуну правду в глаза!
— По-моему, ты сам вызвал его на это.
Она высвободилась из рук Оскара.
— Мне больше делать нечего. Развесить ты сможешь и один.
— Да, да, иди домой, теперь я справлюсь.
Между ними уже не было прежней близости.
В тот день на «Титании» был большой аврал. Приехав в Гнилуши, Фред, во-первых, отругал Баночку за нерадивую службу, потом заставил его начерпать со дна ила и набрать лежавших вдоль пляжа водорослей. Все послеобеденное время они были заняты тем, что обмазывали грязью камбаловые тросы и обвивали водорослями яруса для угрей. Новые снасти действительно ни разу не побывали в воде, они были совершенно чистые, новые. Вечером американец впервые вывесил их на просушку. Пусть теперь приходят и глядят, кому нравится, — он тоже порыбачил!
«На что намекал этот сатана своим буль-буль? — с беспокойством подумал Фред. — Не мог же он видеть…»
— Банка, ты у меня перестань шататься по всем поселкам! Лучше хорошенько присматривай за судном.
4
Первое время после отъезда Сартапутна Анита как будто примирилась со своим положением. Работы в доме было достаточно: Оскар обзавелся новыми снастями, надо было шить мешочки для грузил, требовался помощник и при вязке сетей. Реже выдавалось время сходить к Бангерам, а у Клявов она не была уже давно, понимая, что там на нее смотрят косо. Замкнутая пределами домашнего хозяйства, текла жизнь молодой женщины. Только радио приносило свежие вести из внешнего мира.