— Раз вы придаете этому значение, я могу рассказать вам то немногое, что мне известно: ожидая возвращения моего друга у него дома, я задремал: возраст, знаете ли… Как раз в этот момент на меня навалились, схватили, связали и унесли, прежде чем я успел прийти в себя. Я даже охнуть не успел… Если вы что-нибудь в этом понимаете, то буду премного вам обязан за объяснения.
— Как зовут вашего друга?
— Жеан Храбрый, — ответил Пардальян с самым простодушным видом.
— Жеан Храбрый! — повторил Сюлли, едва не подскочив от изумления. — А! Теперь я понимаю, что произошло!
— Вы догадливее меня, — заметил Пардальян, и было невозможно понять, шутит ли он или говорит серьезно.
— Так вы сказали, что этот Жеан ваш друг? — продолжал Сюлли с выражением крайнего удивления на лице.
— Я так сказал, потому что это правда, — решительно подтвердил Пардальян.
Сюлли на мгновение умолк, не зная, что говорить, но внезапно решился.
— Я отдал распоряжение арестовать Жеана Храброго, который, как только что выяснилось, принадлежит к числу ваших друзей. Офицер, коему поручено было исполнить это, застал вас там… расположившимся так, будто вы у себя дома… и принял вас за того, кого должен был арестовать.
— Ах, вот оно что, а я-то терялся в догадках! — вскричал Пардальян все тем же простодушным тоном.
И затем добавил:
— Но почему вы решили арестовать его, черт возьми? Какое преступление совершил этот юноша, мой друг?
— Шевалье, — проговорил Сюлли, пристально глядя ему в лицо, — мне указали на этого человека как на опасного бандита, замышляющего заговор против короля.
Пардальян от души расхохотался.
— Вас обманули, герцог, — сказал он. — Поверьте, уж я-то знаю, что Жеан Храбрый не замешан в заговоре против короля. К тому же у бедного юноши голова забита совсем другим. Представьте, он страстно влюблен в одну прелестную девушку, судьба которой мне не безразлична. Влюблен без памяти! А эта юная особа недавно исчезла. Не сомневайтесь: Жеан слишком занят ее поисками, чтобы терять время на заговоры.
И вдруг, сменив тон на подчеркнуто холодный, он пронзительно глянул прямо в глаза Сюлли. — Что же до утверждения, будто он бандит…
— Если бы это было так, он не был бы вашим другом, — неожиданно перебил его Сюлли. — Это мое твердое убеждение…
Разве что… Разве что существует еще один Жеан Храбрый!.. В конце концов это вполне возможно… Давайте выясним все до конца. Где живет ваш Жеан?
— На улице Арбр-Сек, напротив тупика Курбатон, — ответил Пардальян. прищурившись.
— Тот самый! — выкрикнул Сюлли.
И добавил с досадой:
— Я ничего не понимаю!
— Неужели? — осведомился Пардальян, сохраняя безукоризненную натуральность тона. — Но я уверен в своей правоте. Жеан Храбрый не заговорщик. И не бандит. Я утверждаю это, а мне, как вы знаете, лгать не пристало.
И, видя, что Сюлли согласно кивает, продолжил:
— Ну хорошо! А вы уверены в том, что вам сообщили?
— Нет, — честно признался Сюлли. — Я получил эти сведения сегодня утром, здесь у себя в кабинете… Сознаюсь, что нынче я видел доносчика впервые в жизни.
Пардальян, многозначительно посмотрев на него, покачал головой.
— И этого вам оказалось достаточно, чтобы отдать приказ об аресте? Черт возьми! Да знаете ли вы, что своими поспешными действиями вы могли погубить честного человека?
— Я вас понимаю, — важно произнес Сюлли, — но речь идет о деле поистине исключительном. Заметьте к тому же, что это в сущности не арест. Я собирался всего лишь допросить этого Жеана Храброго. И сам сделал бы выводы из его ответов.
— Хорошо, — бросил Пардальян презрительно. — Но вы должны признать, что аноним, явившийся сюда с доносом на славного юношу, не более чем трусливый мерзавец, который вынашивает какой-то гнусный план мести. И вы совершили ошибку, сделавшись его сообщником.
— Честно говоря, — признался Сюлли, — думаю, вы правы. А что касается юноши, то я его больше не обеспокою, поскольку вы ручаетесь за него. Однако…
— Однако? — повторил Пардальян с некоторым раздражением.
— Пусть он избегает, — невозмутимо продолжал Сюлли, — пусть избегает появляться возле Монмартрского аббатства. Окрестности аббатства в ближайшее время станут опасны, возможно, смертельно опасны для всякого, кто лично незнаком мне. На всякий случай передайте это от моего имени Жеану Храброму.
Пардальян кивнул с усмешкой, так что невозможно было понять, принял он предостережение к сведению или пренебрег им.
Тепло простившись с Сюлли, он, насвистывая, направился прямиком в «Паспарту».
Госпожа Николь, увидев его, не позволила себе бурных проявлений радости, но ее лицо осветилось улыбкой, а рвение, с которым она принялась накрывать на стол, было прямо-таки фантастическими.
— Госпожа Николь, — мягко сказал Пардальян, — будьте любезны вернуть мне письмо, которое я вам доверил. В нем нет уже надобности, я вернулся.
Принесенное письмо он разорвал на четыре части и клочки бросил в огонь. В залу, между тем, вошел Жеан.
— Ей-богу, — радостно воскликнул Пардальян, — вы появились кстати: во-первых, мне не надо теперь самому идти к вам, а во-вторых, вы разделите со мной обед… Не отказывайтесь… Вы не обедали, я вижу это по вашему лицу.
— Признаюсь, об обеде я как-то позабыл, — ответил юноша с некоторым унынием.
— А я что говорил!.. Садитесь-ка и рассказывайте. Черт побери! Терпеть не могу есть в одиночку. Заодно и поболтаем.
Оба сели за стол. Пардальян с удовольствием отметил, что Жеан воздал должное обеду, невзирая на любовь, тревогу и печаль. Согласимся, что даже одно из этих чувств могло бы лишить аппетита обыкновенного человека.
Юноша поведал о поисках, занявших весь день. Рассказ длился долго, но результат можно было выразить одним словом: ничего. Он не обнаружил ни малейшего следа, по которому мог бы отыскать Бертиль.
Пардальян терпеливо слушал его. Он и не думал сообщать Жеану о том, с какой готовностью он позволил арестовать себя вместо него. Не стал шевалье говорить и о доносе Саэтты (для него — Гвидо Лупини), а также о способе, каким он свел этот донос к нулю, выставив свое ручательство против клеветы.
Когда Жеан Храбрый поднялся, чтобы проститься, шевалье мягко удержал его со словами:
— Я предлагаю вам остаться у меня… Думаю, вам не стоит возвращаться к себе.
— Почему же, сударь? — с удивлением спросил Жеан.
— Потому что там для вас небезопасно.
И, опережая вопросы, продолжил:
— Не забывайте, что вы еще не свели счеты с Кончини. Он ненавидит вас лютой ненавистью и не оставил мысли расправиться с вами. Ему известно, где вы живете… и он обладает достаточным влиянием, чтобы добиться вашего ареста.
Жеан презрительно передернул плечами и вместо ответа хлопнул ладонью по эфесу шпаги.
— Разумеется, — небрежно заметил Пардальян, — вы храбры и ничего не боитесь. Но Кончини не нападет на вас открыто, черт побери! Неужто вы до сих пор не разобрались в этом человеке? Вам нанесут удар исподтишка и в спину. Но если вас арестуют или ранят, что станется с мадемуазель де Сожи?
— Черт возьми, сударь, вы, как всегда, правы! — воскликнул Жеан, бледнея.
Пардальян, еле заметно улыбнувшись, сказал:
— Значит, решено? Вы принимаете мое предложение?
— Благодарю вас от всего сердца, сударь, — растроганно ответил Жеан. — Не беспокойтесь, я знаю, куда пойти.
Пардальяну было понятно то чувство гордости, которому повиновался молодой человек, отказываясь от предложенного гостеприимства. Поскольку сам шевалье поступил бы так же, он не стал более настаивать и ограничился советом:
— Если вам угодно послушать меня, то сделайте так, чтобы никто не знал вашего нового места жительства. Даже…
Пардальян собирался сказать: даже ваш отец, но осекся. Однако теперь, когда подозрения Жеана обрели настолько четкие очертания, что он твердо решил во что бы то ни стало разгадать тайный план Саэтты, юноша был настороже и ловил малейший намек, который позволил бы ему выйти на след. Угадав, что хотел сказать шевалье, он докончил сам: