— Здорово, как жизнь?
— Так себе, — сказал я, представив утопленную в грязи теннисную ракетку. — Чувствую себя нормально. К понедельнику, наверно, смогу в школу вернуться.
С дивана в гостиной вскочил Майлз.
— Нафига? — спросил он. — Ты это сделал, чувак. Можешь сидеть дома весь день. — Он засмеялся.
— Это скука смертная, — возразил я. Взгляд мой упал на циферблат кабельной приставки на телевизоре. — Слушайте, давайте к делу, — сказал я. — Меня отпустили на пару часов. Родители все еще обо мне беспокоятся.
— Это потому, что ты сумасшедший! — сказал Майлз.
— Не смешно, — сказал Штык. — Это нехорошо, Майлз. Джексон не сумасшедший. Он долбанутый.
Они засмеялись. В комнату вошла мама Штыка.
— Над чем это вы, ребята, смеетесь? — спросила она. — Кто-то рыгнул?
— Мама, да ладно, — простонал Штык. — Мы не такие примитивы.
Майлз оглушительно рыгнул, и мы все захохотали.
— Вы трое превратите мою кухню в зону бедствия, — сказала она. — Мне понадобится шланг, когда вы закончите?
Мое сердце оборвалось. Я подумал о том, как мистер Гурвиц получил струю воды в лицо.
— Нет. Мы аккуратненько, — заверил Штык. — Обещаю. Мы все хорошенечко вычистим, как закончим.
— Сперва нужно решить, что печь будем, — сказал Майлз.
— Ваша идея с гигантским кексом была действительно провальной, — заметила миссис Хаггерти.
— Спасибо за поддержку, мама, — закатил глаза Штык.
— Знаю! — воскликнул Майлз, вскочив. — Почему бы не испечь обычные кексы? Можно напечь несколько десятков. Глазурью там покрыть разноцветной. Может, написать что-нибудь сверху глазурью?
— Класс, — сказал я. — Можно написать «Ц» и «М». Поняли? Для ЦМ.
— Ты хорош в правописании, — пошутила миссис Хаггерти. — Ладно, ребятки. Веселитесь. Только постарайтесь, чтобы моя кухня не выглядела как после цунами. Я не шучу.
Мы смотрели, как она вышла из комнаты. После чего прошли на кухню.
Немало времени ушло на то, чтобы найти хороший, простой рецепт приготовления кексов в коллекции кулинарных книг миссис Хаггерти. Потом мы сновали по кухне в поисках ингредиентов для сдобного теста.
— Вы раньше что-нибудь пекли? — спросил я друзей.
Оба покачали головами.
— Я как-то готовил хлопья, — сказал Майлз. — Это все, что я готовил.
— Да тут просто, — сказал Штык, насыпая муку в большую миску для взбивания. — Следуй только инструкции пошагово. Не напортачишь.
Мы свалили в миску кучу ингредиентов. Затем поместили миску под венчик миксера и запустили его.
— Прям волшебство! — воскликнул Майлз. — Как в научной фантастике или типа того. Смотрите. Оно становится шоколадным тестом.
Я понюхал.
— И пахнет как шоколадный торт. Восхитительно.
Штык вытащил из буфета формочки для кексов. Каждая формочка вмещала по шесть штучек.
— Нужно сделать побольше, — сказал Штык. — Никто не оценит, если мы принесем жалких двенадцать кексиков. Надо сотню!
Я покачал головой:
— Не думаю, что нам хватит теста.
Мы втроем заглянули в миску. Густая шоколадная масса выглядела — хоть сейчас на противень.
— Вот оно что, — сказал Штык. — Мы с Майлзом сбегаем в магазин Гаррети на углу. Купим смеси для теста. Пять минут всего. — Он показал на миску. — А ты, Джексон, пока размешивай.
И вот что было дальше. Штык взял кошелек. Они с Майлзом побежали в магазин. Я стоял возле миксера, наблюдая, как он медленно месит шоколадное тесто.
А потом, через несколько мгновений после того, как мои друзья вышли за дверь, я услышал громкое чириканье.
— О не-е-ет, — простонал я.
Комната затряслась. Пол вздыбился, затем опустился.
— Нет. Пожалуйста. Пожалуйста. Нет.
Я сопротивлялся. Я пытался побороть это. Но мне не хватало сил.
Я вынужден был сдаться.
Я Сын Слэппи. Я не могу остановиться!
30
Я отключил миксер и вытащил из-под венчика миску с шоколадным тестом. Я поставил миску на кухонный стол.
Потом, хихикая про себя, я погрузил руку в тесто. Схватил большой, липкий ком шоколадной массы. Затем я пересек кухню и тщательно растер его по желто-белым обоям.
Зачерпнув еще одну пригоршню теста, я размазал ее по стенке холодильника. Потом еще одну. И еще. Я размазывал их по столу, по стене.
Я не мог перестать смеяться. Вот весело-то!
Я схватил ком теста и метнул в потолок. Затем я размазал шоколад по дверцам буфета.
— Да! Да! Красотища! — Долгий, жестокий смех вырвался у меня из горла.