— Рамзес!
Оттолкнув стражника, Моисей подбежал к Рамзесу. Друзья расцеловались, потом вместе вошли в дверь, за ними побежал Дозор, не зная, к чему принюхиваться — столько приятных запахов доносилось из кухни сторожевого поста.
По вымощенной плиткой аллее, вьющейся между высокими сикоморами, Моисей и Рамзес подошли к озерцу, покрытому белыми кувшинками с широкими листьями. Они сели на скамью из трех кусков известняка.
— Какой приятный сюрприз, Рамзес! Тебя назначили сюда?
— Нет, мне просто захотелось с тобой увидеться.
— Ты приехал один, без сопровождения?
— Ты удивлен?
— Нет, это похоже на тебя! Что ты делал с тех пор, как распалась наша компания?
— Я стал царским писцом и решил, что мой отец избрал меня в качестве наследника.
— С согласия Шенара?
— Нет, это просто мечта, но я упорствовал. Когда же отец открыто дал мне понять обратное, иллюзия рассеялась, но…
— Но…
— Но какая-то сила, та самая, что заставила меня переоценить свои возможности, продолжает руководить мною. Погрязнуть в лени, как любой вельможа? Это у меня вызывает отвращение. Что делать с нашей жизнью, Моисей?
— Ты прав, это единственный важный вопрос.
— А как ты отвечаешь на него?
— Не лучше тебя. Я один из помощников хозяина по гарему, работаю в прядильной мастерской, кроме того, проверяю работу гончаров. У меня есть дом с пятью комнатами и садом, изысканная пища. Благодаря библиотеке гарема, я, еврей, имею в своем распоряжении всю мудрость египтян! Что еще можно пожелать?
— Красивую женщину.
Моисей улыбнулся.
— В них здесь нет недостатка. А ты уже любишь кого-нибудь?
— Может быть.
— А кого?
— Красавицу Изэт.
— Можно сказать, царский удел. Я бы тебе даже позавидовал. Но почему ты говоришь «может быть»?
— Понимаешь, она великолепна, мы прекрасно ладим, но я не могу утверждать, что я ее люблю. Я по-другому представлял себе любовь: более сильной, более безрассудной, более…
— Не терзай себя и наслаждайся настоящим, разве не так советуют поступать арфисты, которые чаруют наш слух во время пиров?
— А ты нашел любовь?
— Я был несколько раз влюблен… Но ни разу не любил по-настоящему. Меня тоже сжигает какой-то огонь, но я не могу понять, что лучше — забыть о нем или дать ему разгореться.
— У нас нет выбора, Моисей. Если мы попытаемся бежать от него, то исчезнем, как злополучные тени.
— Думаешь ли ты, что этот мир есть свет?
— Свет в этом мире.
Моисей поднял глаза к небу.
— А разве свет не скрывается в сердце солнца?
Рамзес заставил друга опустить глаза.
— Не смотри прямо на него, оно слепит тебя.
— Я найду то, что скрыто.
Крик ужаса прервал разговор. По параллельной аллее со всех ног убегали две ткачихи.
— Теперь моя очередь удивить тебя, — сказал Моисей, — пойдем, накажем демона, который пугает этих несчастных.
Виновник и не пытался ускользнуть. Опершись одним коленом о землю, он спокойно подобрал змею красивого темно-зеленого цвета и засунул в мешок.
— Сетау!
Заклинатель змей никак не выразил удивления. Когда Рамзес спросил, что он здесь делает, объяснил, что продажа змеиного яда в лаборатории гарема обеспечивает ему независимость.
Кроме того, он будет рад провести несколько дней в обществе Моисея. Ни один, ни другой не обременяли себя строгими моральными предписаниями и хотели пожить на широкую ногу, пока их дороги вновь не разойдутся.
— Я научил Моисея азам моего искусства, — закрой глаза, Рамзес.
Когда Рамзеса попросили снова открыть глаза, Моисей, крепко упершись ногами в землю, держал в правой руке тонкую палку темно-коричневого цвета.
— Это не великий подвиг.
— Посмотри лучше, — посоветовал Сетау.
Вдруг палка ожила и задвигалась. Моисей бросил на землю длинную змею, которую Сетау тут же опять поймал.
— Разве это не отличный фокус естественной магии? Немного хладнокровия и попадут врасплох все, даже Сын Фараона.
— Ну хорошо, научи тогда и меня управлять такими палками.
— Почему бы и нет?
Трое друзей уединились в уголке сада, где Сетау обучал своих спутников. Для управления живой змеей требовалась ловкость и четкость.
Группа стройных девушек упражнялась в сложном акробатическом танце. Одетые в узкие и короткие набедренные повязки, которые держались на лентах, перекрещивающихся на груди и спине, с волосами, собранными высоко на затылке в хвост, на конце которого болтался деревянный шарик, они одновременно исполняли сложные фигуры, и это великолепно смотрелось со стороны.