— Пусть своекорыстие не будет основой нашего богатства, ведь оно разрушит его изнутри. Выбери и выдели во всяком существе и всякой вещи то, что составляет ее очарование, то есть ее достоинство, ее блеск и дух. Ищи то, что незаменимо.
Рамзес чувствовал, как будто какой-то свет проливается в его сердце и укрепляет его. Слова Сети навсегда запали ему в душу.
— И малый, и великий должны получать от Фараона свою долю средств к существованию. Не пренебрегай одним в пользу другого, умей убеждать людей, что общество важнее личности. Что приносит пользу улью, полезно и пчеле. Пчела должна служить улью, благодаря которому она живет.
Пчела — один из символов, используемых для написания имени Фараона. Сети говорил о претворении в жизнь высшей обязанности. Он понемногу раскрывал Рамзесу тайны высшей власти — власти Фараона.
Рамзеса снова охватило головокружение.
— Производить — это очень важно, — говорил Сети, — а перераспределять — еще важнее. Избыток богатств у одного сословия сеет несчастья и раздоры. Небольшое, но справедливо разделенное количество рождает радость. История царствования Фараона должна быть историей непрерывного праздника. Чтобы так и было, ни один человек не должен остаться голодным. Наблюдай, сын мой, ведь если ты не прозорлив, смысл моих слов не дойдет до тебя.
Рамзес провел бессонную ночь, глядя в одну точку, на голубой камень, в одном лишь месте выступающий на поверхности плато. Он молил Хатор рассеять сумерки, где чувствовал себя ничтожной соринкой.
Его отец действовал по какому-то точному плану, но по какому? Рамзес уже перестал верить, что его ждет будущее правителя. Но тогда зачем Сети, как известно, скупой на откровения, говорил ему все это? Может, Моисей лучше понял намерения Владыки? Но Сын Фараона будет сражаться в одиночку и сам начертает свой путь.
Незадолго до рассвета какая-то тень выскользнула из главной штольни. Если бы не слабый свет тоненького месяца, Рамзес подумал бы, что это злой дух, который спешит в другую нору. Но у этого духа была человеческая форма, и он прижимал к груди какой-то предмет.
— Кто это?
Человек на мгновение застыл, повернув голову к Сыну Фараона, и побежал к самой каменистой части плато, где рудокопы установили только одну рабочую лачугу.
Рамзес бросился преследовать беглеца:
— Остановись!
Человек побежал еще быстрее, Рамзес тоже. Он догнал его только тогда, когда он вступил на покатый склон.
Сын Фараона прыгнул и задержал его, схватив за ноги. Вор упал, не уронив своей ноши. Левой рукой он схватил с земли камень и попытался размозжить голову противнику. Но Рамзес ударил его локтем в горло, свалив на землю. Человеку удалось подняться: однако он тут же потерял равновесие и сорвался вниз.
Раздался жуткий крик, затем — второй, потом шум падающего тела, и, наконец, все стихло.
Когда Рамзес спустился вниз, беглец был мертв и все еще прижимал к груди мешок с бирюзой.
Вор оказался знаком Рамзесу. Это был возничий, тот самый, который во время охоты в пустыне завел его в ловушку, и это чуть не стоило ему жизни.
Глава 26
Никто из рудокопов не знал вора. Он первый раз участвовал в экспедиции и ни с кем не заводил отношений. Проявляя редкое трудолюбие, он провел долгие часы в самых труднодоступных частях штольни и приобрел уважение своих товарищей.
Укрывательство бирюзы было преступлением, карающимся суровым наказанием, но никто уже давно не совершал его. Участники экспедиции не сожалели о гибели виновного. Закон пустыни совершил справедливую кару. Из-за тяжести содеянного возничий был погребен без ритуала. Его уста и очи не откроются в другом мире, и он не сможет пересечь многочисленные двери и станет добычей Пожирательницы.
— Кто нанял этого человека? — спросил Рамзес у Моисея.
Еврей сверился со списками.
— Я.
— Как это ты?
— Глава гарема предложил мне нескольких рабочих для работы здесь, и я лишь подписал договор о найме.
Рамзес вздохнул свободней.
— Этот вор — тот самый возничий, которому нужно было убить меня.
Моисей побледнел:
— Ты думал…
— Лишь мгновение, но потом понял, что ты тоже попал в ловушку.
— Глава гарема?.. Это слабый человек, которого пугает малейшее происшествие.
— Тем легче было подкупить его. Мне не терпится вернуться в Египет, Моисей, и узнать, кто прячется за всем этим.
— Разве ты не покинул дорогу к власти?
— Неважно, я хочу знать правду.
— Даже если она будет неприятна тебе?
— У тебя есть какие-то сведения?
— Нет, клянусь, что нет… Кто бы осмелился взяться за Сына Фараона?