— Нет, Ваше Величество, мы держим местность под контролем, и…
— Почему ваши отчеты уже несколько месяцев преуменьшают опасность?
— Я пытался сохранить объективность. Среди нубийцев в этой провинции действительно наблюдаются небольшие волнения, но…
— Два каравана подверглись нападению, одним колодцем завладели разбойники, убит воин разведки… Это вы называете небольшими нападениями?
— Бывало и похуже, Ваше Величество!
— Ну тогда я хочу знать правду.
Бесхарактерность высшего вельможи возмутила Рамзеса. Подобные трусы не должны служить Египту! На месте своего отца он немедленно сместил бы его с должности и послал на передовую.
— Мне кажется бесполезным вносить смятение в ряды наших войск, даже если определенные волнения нарушили спокойствие.
— Каковы ваши потери?
— Надеюсь, что их нет. Наместник уехал во главе опытного отряда. При одном его виде нубийцы сложат оружие.
— Я подожду три дня, не больше, затем вмешаюсь сам.
— В этом не будет необходимости, Ваше Величество, но я почту за честь принять вас. Сегодня вечером устраивается небольшой праздник.
— Меня там не будет. Позаботьтесь о том, чтобы у моих воинов было все необходимое.
Второй водопад представлял собой неистовую и впечатляющую картину. Высокие скалы сжимали Нил, пробивающий себе проходы в узких каналах, огромные валуны базальта и гранита пытались поглотить их. Река бурлила, кипела и билась о них с такой силой, что, с диким ревом преодолев очередное препятствие, снова разгонялась вдали. Волны рыжего песка замирали на красных берегах, усеянных голубыми камешками. Тут и там пальмы с раздвоенными стволами добавляли нитку зеленого цвета.
Рамзес всей душой переживал каждый изгиб Нила. Он следовал за ним в его битве против скал и побеждал вместе с ним. Река и Рамзес, казалось, слились в одно.
Маленький городок Бухен за тысячу миль от войны, в которую никто не верил, был в праздничном настроении. Тринадцать египетских крепостей отбили охоту у захватчиков, а большое пространство обработанных земель в крае Ирэм, казалось, было залогом спокойного счастья, которое никто и не думал разрушать. По примеру своих предшественников Сети ограничился тем, что показал свои военные возможности, дабы напугать противников и укрепить мир.
Обходя лагерь, Рамзес заметил, что ни один воин не думает о битве. Спали, пировали, заигрывали с красавицами-нубийками, играли в кости, говорили о возвращении в Египет, но ни один из них не чистил оружия.
Наместник, однако, еще не вернулся из края Ирэм.
Рамзес отметил склонность людей не соглашаться с очевидным, питаясь иллюзиями. Действительность казалась им настолько неудобоваримой, что они насыщались миражами, будучи уверенными при этом, что свободны от их пут. Человек был одновременно жертвой и виновником. Сын Фараона поклялся себе не закрывать глаза на факты, даже если они не будут отвечать его надеждам. Как Нил, он сразится с камнями и победит их.
На западном краю лагеря, со стороны пустыни, он увидел сидящего на корточках человека, который копал песок, как если бы он зарывал клад.
Рамзес приблизился, заинтересованный, с мечом в руках.
— Что ты делаешь?
— Замолчи, тихо! — потребовал едва слышный голос.
— Отвечай.
Человек поднялся:
— А! Как это глупо! Из-за тебя она уползла.
Сетау! Ты тоже нанялся в поход?
— Конечно, нет… Я уверен, в этой норе пряталась черная кобра.
Одетый в свой страшный балахон со множеством карманов, плохо выбритый, с матовой кожей и черными волосами, блестящими в свете луны, Сетау совсем не походил на воина.
— Хорошие колдуны говорят, что яд нубийской змеи исключительно силен. Поэтому этот поход для меня был настоящей находкой.
— А опасность? Ведь идет война!
— Я не чувствую ее кровавого запаха. Я вижу только, как эти тупые воины обжираются и напиваются. В сущности, это самое безопасное из того, чем они могут заниматься.
— Этот мир не продлится долго.
— Это уверенность или пророчество?
— Думаешь, Фараон стал бы перемещать такое количество войск чтобы устроить парад?
— Мне это неважно. Лишь бы позволяли ловить змей. Их размер и окраска великолепны! Вместо того, чтобы по глупости рисковать жизнью, ты бы лучше ушел со мной в пустыню. Вдвоем мы бы наловили таких змей!
— Я повинуюсь приказам моего отца.
— Ну а я свободен.
Сетау растянулся на земле и вскоре заснул. Он был, пожалуй, единственным египтянином, не боящимся ночных дозоров пресмыкающихся.