— Мой царственный брат Карл Шведский признал произвол своих чиновников и купцов, творимый против русских подданных, — машу рукой Лихачёву, который достал документы, выданные королём. — Назначайте толковых людишек и немедля посылайте их в Нарву, Ревель и Стокгольм, где вас обобрали или ещё как обидели. Лучше не тяните и куйте железо, пока горячо. Но думаю, откровенного обмана более не будет. Уж слишком зол был Карл. Ведь это урон его чести. И впредь воров разных, таможенников или купцов, король будет наказывать вельми строго. Далее все вопросы будете решать в суде. Мы договорились, что теперь в каждом магистрате сядет человечек из России, дабы шведы дела не затягивали. Любое дело не должно рассматриваться более седмицы. Грамота об этом тоже имеется. Сами представителей выберете? Или лучше своих назначить?
— Сами, царь-батюшка! Нечего тебе ещё о таких мелочах беспокоиться. И огромный тебе поклон от всех торговых людей Великого Новгорода!
Иголкин первый пришёл в себя от столь неожиданной новости и решил ковать железо. После того как купцы дружно отвесили мне поясной поклон, выскочка удостоился парочки хмурых взглядов. Афанасий не маленький и знает что делает. Значит, чует за собой силу, раз щёлкнул по носу более богатых коллег. Кстати, у меня к нему меньше всех претензий, которые сейчас обрушаться на расслабившихся торгашей. Вернее, купчину надо хвалить, а не ругать.
— Ещё я договорился, что ныне шведские купцы имеют право торговать по всей России, вплоть до Астрахани. Если захотят, то и до самой Персии, — судя по вмиг наступившей гробовой тишине, удар оказался верным. — Подданные Карла могут также закупать шёлк и специи по общим ценам. Помимо всего прочего, со следующего года вводится запрет на продажу поташа. А добывать его запрещено с сегодняшнего дня. Далее можно вывозить только товары из него полученные — красители, мыло и стекло. При этом все срубленные деревья, ушедшие на производство поташа, необходимо возместить, посадив новые. Этот вопрос будет в ведении канцелярий губернаторов по всей Руси. А то ещё начнёте сажать кусты с берёзами вместо сосен и елей. Через два года запрет коснётся пеньки. Вывозить я разрешу только верёвки и полотно. Хотя весомую часть последнего будет выкупать казна. По хорошим ценам, не переживайте. Никто не будет заставлять людей работать в убыток.
А вот это удар ниже пояса. На шёлк у нас негласная монополия государства, так повелось много десятилетий назад. Рынок специй более свободный, но тоже контролируется моими людьми. Они и выкупают более половины самых ценных товаров ещё в Астрахани. Затем всё отвозится в Нижний Новгород, где и расположено главное торжище. Позже ситуация будет меняться, в первую очередь, когда увеличится грузооборот. Ну и пенька — весьма ходовой продукт, хоть и дешёвый.
Что касается поташа — это забота об экологии. Лес вырубается просто варварски. Ладно бы он шёл на строительство домов или кораблей. Его тупо сжигают для получения упомянутого сырца. И ведь большую часть продукта в России не используют, почти всё идёт на экспорт. Вывозят целыми кораблями. Идиоты! Я понимаю, что стекло, произведённое на наших заводах, европейцам даром не нужно. Это шлак, а не нормальный продукт. Над исправлением этого безобразия мастера Оружейной палаты сейчас активно работают. Но ведь красители, а особенно мыло у нас делать умеют. К тому же они востребованы у иностранных покупателей. Просто производство затратное и долгое. Ещё и упаковка с транспортировкой достаточно сложные. По сравнению с поташом, конечно. Убогие не понимают, что продавать готовую продукцию гораздо выгоднее, чем сырьё. Заодно руки купцам вывернуть никто не сможет. Ведь иностранцы могут пригрозить покупать поташ в Норвегии, а пеньку в Польше. И правильно сделают, свой карман ближе к сердцу.
— Тимофей Кошкин и Тимофей Русинов, — обращаюсь к негласным главам новгородских и псковских купцов, указывая рукой на место перед собой.
Оба таких разных, но похожих олигарха сделали несколько шагов вперёд. Бороды не могут скрыть бледности дородных лиц. Ну, хоть испуганного взгляда не отводят.
— В позапрошлом году в Новгород и Псков прислали грамоты. Там мой управляющий Салтыков подробно описал преимущество производства товаров и их продажи вместо простого сырья. Алексей Петрович советовал обратить особое внимание на создание бумажных мельниц, лесопилок и ткацких мануфактур. Отдельно указывалось, что казна поможет в создании стекольного и фарфорового производства[1]. Понятно, что это не произведение китайских мастеров, но голландцы научились делать посуду не хуже. Я выписал двух людишек из Европы, которые прибудут к концу лета. И платить им буду даже не серебром, а золотом. Приедут они всего на четыре года, за которые необходимо найти нужную глину и поставить завод. Ещё за государев счёт закуплены пилы, резцы и иные инструменты для лесопилок. А мастера Оружейной палаты создали новый ткацкий станок, очень удобный, дешёвый и простой в использовании. Любая овца освоит, — каждое моё слово, произнесённое тихим голосом, было сродни пощёчинам купчинам. — И что? Кто-то из вас приехал и полюбопытствовал, чего это какой-то Салтыков там расписался? Ведь перепродавать дешёвое сырьё, накинув два конца, гораздо удобнее. Ещё и по пошлинам можно с таможней договориться. Или вы ждали, что царь к вам сам приедет и упрашивать будет? Так вот он я, перед вами.