Если Наталья Алексеевна думала меня удивить, то она ошибается. Про поездку Петра в усадьбу его лучшего дружка и собутыльника — Ваньки Троекурова мне доложили. Естественно, там царевича познакомили с сестрой друга, писаной красавицей, как говорят. И снова не подкопаешься. Я сам установил более демократичные правила для членов семьи в плане выбора второй половины. Вон, передо мной сидит романтическая особа, которая решила женить на себе моего рынду Федьку, кстати, тоже Троекурова. Только он из другой ветви известного княжеского рода.
— Так чего матушка решила остановить выбор на другой девице? — делаю вид, что не понял подоплёки, — Екатерина не только пригожа и умна, как я слышал. Но она княжеского рода, не чета Лопухиным.
Говорить о хорошем приданом, когда речь идёт о родстве с царской семьёй как-то смешно. Но ярославские Рюриковичи, наверное, более выгодная партия, нежели обычный дворянский род, пусть и старый?
— Может, потому, что ты обещал отдать меня за Федю? — воскликнула сестрёнка и нахмурила брови, — Вот она и выполняет твой приказ, дабы не усиливать один род. Только я от своего суженного не откажусь! И вообще, мне через два месяца шестнадцать лет! Хочу замуж!
Вот не знаешь смеяться или плакать? Давно понятно одно: Федя Троекуров попал. Жалко парня. Решаю немного потроллить разошедшуюся девицу.
— На царя кричишь? — грозно сверкаю глазами, — Не много ли о себе возомнила? Завтра отправлю в монастырь. Будешь там сидеть, ждать моего решения.
— Ах, так! — Наталья вскочила со стула, — Только попробуй! Я сейчас же сёстрам пожалуюсь, они найдут на тебя управу. Или вообще сбегу! С Федей, конечно.
Тут в кабинет заглянул явно подслушивающий Савва, сделав вид, что следит за безопасностью царя. Обведя кабинет взглядом, он ненадолго остановился на взъерошенной валькирии, кивнул сам себе и закрыл дверь. Сестрёнка же обильно покраснела, поняв, что перешла определённую черту. Только в России именно я устанавливаю границы дозволенного. Выглядела же она забавно, что мне не удалось удержаться от смеха.
— Ты издеваешься? Это нехорошо, Феденька!
— Зато смешно, — начинаю хохотать в голос.
Всё-таки мне не хватает обычного общения, в том числе семейных ссор. Как бы странно это ни звучало. Попробуйте, поживите, когда тебя считают небожителем и готовы исполнить любое желание. Поэтому необходимо иногда ощущать себя обычным человеком. А Романовы, особенно младшее поколение, считают меня добрым братом и любимым дядей. Кстати, с женой у нас таких отношений нет. Анна держит некую дистанцию, которую изначально установила сама. Ну, раз я господин, то и веду себя соответственно.
— Значит, ты не обижаешься? — Наташа подбежала ко мне, обняла за шею и зашептала, — Нет мне житья без Феди Троекурова. Не разлучай нас. И Петруше тоже помоги. Женит его матушка, и будет он всю жизнь маяться. Вон все сёстры сами себе мужей выбрали и счастливы. Даже молчунья Феодосия, иногда проговаривается, что хорошо ей со своим Голицыным. А ты правильно поступил, что не настоял на другом женихе.
Я своего ревизора к сестре специально и подвёл, о чём сёстрам знать необязательно. У меня на Диму большие планы, вот и сковал его дополнительной цепью. Парень он хороший, а то, что жена на три года старше, так вроде нормально живут. Осталось женить одну беспокойную особу и можно спокойно работать.
— Я поговорю с матушкой и Петром. Может, пока отложим свадьбу и отправим его в армию, — меня тут же удостоили недовольным взглядом, пришлось уточнить, — Воевать у меня есть кому. Но брат окончил шляхетское училище и просто обязан пройти практику, дабы подтвердить офицерский чин. Иначе это урон чести. Пусть посидит несколько месяцев в обозе, а по зиме вернётся. Заодно определится с чувствами. Вдруг ему Лопухина окажется милее.
— Пфф! — сразу скривила мордашку Наташа, — Параська, как гусыня против лебедя по сравнению с Катькой. Вот увидишь, Петруша от неё не откажется, если ему помочь.
Что это за мужчина, неспособный бороться за свою любовь? Или я чего-то не понимаю? Понятно, что Кирилловна начала новую интригу. Интересно, когда она успокоится? Или за Лопухиными стоят какие-то неведомые силы? Думаю, ей надо привязать к себе какой-то род, заодно необходим наследник Петра. Так, на всякий случай. Всё-таки вздорная баба никак не хочет отказаться от мысли порулить страной. Значит, надо дать пинка спецслужбам, чтобы копали интенсивнее.
— Кто такие? Куда едите? — грозный рык охранника, прервал мои мысли.
Быстро оглядываю диспозицию. На повороте стояла убогая крестьянская телега, которую тащила относительно приличная лошадь. Рядом согнулся в поклоне бородатый мужичок и две девочки лет десяти-одиннадцати. Крестьяне казались какими-то серыми в своих домотканых нарядах. Мужик хоть в онучах, а девчонки щеголяют босыми и грязными ногами. Вокруг встали три всадника из сопровождения, остановившие транспорт.
— Так, в соседнюю деревню еду, господин, — произнёс крестьянин, испуганно вжав голову в плечи, — Сам я крепостной боярина Салтыкова, вот дочек к сестре везу. Помочь ей надобно. Не вели наказывать, староста разрешение дал.
Лебезивший и униженно кланявшийся мужик не похож на голодающего. Благо, что его дети тоже. А девочки преодолели первоначальный испуг, с интересом, рассматривая нашу блистательную кавалькаду. Думаю, мой конь стоит дороже, чем вся их деревня. Как же мерзко звучит. Ведь людей до сих пор продают, как скот, а ценность поместий оценивают в прикреплённых к ним людях. Только это тоже мой народ, ради которого начаты все реформы. И не мешает посмотреть, как выглядят и чем живут простые люди. Пока хреново.
Всё-таки в городе и тем более Коломенском совершенно иная картина. Когда видишь сытых мастеровых или рабочих, забываешь, что девяносто процентов твоих подданных живут, как животные. А ты пока ничего не можешь с этим поделать.
— Сергей, оставь людей в покое. Едем далее, — приказываю охраннику.
— Слушаюсь, государь!
Кавалькада двинулась вперёд, а я ещё раз оглядел согнувшегося в поклоне мужика и восторженных девочек, догадавшихся, что встретили царя-батюшку. Только мне от этих взглядов почему-то муторно на душе.
[1] Генрих Казимир II Нассау-Дицский (1657— 1696) — князь Нассау-Дица (1664—1696), штатгальтер Фрисландии, Гронингена и Дренте (1664—1696). Генрих Казимир — единственный сын графа Вильгельма Фредерика Нассау-Дицского, штатгальтера Фрисландии, Гронингена и Дренте, и графини Альбертины Агнессы Нассау-Оранской (1634—1696), дочери Фредерика-Генриха Оранского, штатгальтера Голландии, Зеландии, Утрехта, Гельдерна и Оверэйссела.
[2] Людовик Великий Дофин (1661 — 1711) — единственный выживший законный ребёнок Людовика XIV от Марии-Терезии Испанской, его наследник (дофин Франции). Умер от оспы за четыре года до смерти отца и не царствовал. Выдающийся военачальник Войны за испанское наследство.
[3] Евдокия родилась в родовой вотчине — селе Серебряно Мещовского уезда. Город Мещовск был родиной царицы Евдокии Стрешневой, жены Михаила Фёдоровича — деда Петра I. При бракосочетании имя «Прасковья» было сменено на более благозвучное и приличествующее царице — «Евдокия», возможно, в честь её соотечественницы, а также — может быть, чтобы не совпадать с именем жены соправителя Петра I — Прасковьи Салтыковой, супруги Ивана V. Отчество Илларионовна было изменено на «Фёдоровна» (традиционно, в честь святыни Романовых — Феодоровской иконы).
Глава 4
— Встань! — приказываю гостю, который рухнул на колени, как зашёл в комнату, — Вон табурет, садись! Савва, можешь подождать за дверью.
Дядька не стал спорить и ушёл, тихо бормоча себе под нос. Тем временем Скоморох опустился на невысокий стульчик и быстро оглядел помещение. А посмотреть есть на что! В большой комнате домика я создал атмосферу классического охотничьего кабинета со шкурами на полу, головами кабанов и лосей, развешенных на стенах, грубоватой мебелью и обязательным камином. И, конечно, чучело медведя, стоящего на задних лапах. Кстати, огромная зверюга, с меня ростом.