— Конечно, — лицемерно улыбаюсь в ответ. — Я пришлю вам знающих людей в ближайшее время. Более того, у меня есть два отличных предложения.
— Слушаю! — глаза собеседника снова сверкнули в предвкушении.
Истинный маньяк! Валить, однозначно.
— Платформы с мортирами…
— Это с которых сначала французы, а затем генуэзцы обстреливали Алжир? Вы передадите мне орудия и проект судов? — после моего кивка Карл засиял ещё больше. — С их помощью я просто сожгу Копенгаген!
Поразительная осведомлённость для этого времени. И не стоит заблуждаться: шведы в состоянии самостоятельно создать платформу — их уровень промышленности позволит… Они просто затратят на производство больше времени. Но Карла надо убирать, у меня нет более никаких сомнений.
— Да, мы поможем вашим мастерам. Заодно Россия поставит Швеции мортиры в знак дружбы, — король встретил мои слова довольной улыбкой. — Ещё у меня есть дочь Татьяна, а у вас два младших брата. Может, пора усилить наш союз династическим браком?
— Я слышал, что русские плохо относятся к смене веры.
— Ради пользы для России моя дочь станет лютеранкой или католичкой, без разницы. Здесь нет ничего сложного. А церковь и недовольные будут молчать. Ведь всем дороги языки, которые могут отрезать, — отвечаю с усмешкой.
— Иногда меня поражает ваш цинизм. Но я согласен! Ведь это так увлекательно!
Настоящий псих, подписавший себе смертный приговор. Заодно согласившийся на альянс между нашими странами, который я долго готовил. Надеюсь, он станет гораздо более полезным и эффективным, чем глупый союз России и Австрии моей реальности.
[1] Джованни II Корнер или Корнаро (1647, Венеция –1722) — 111-й венецианский дож, четвёртый (последний) по счёту из знатного венецианского рода Корнаро, избран на должность 22 мая 1709 года. Его прадедом был дож Джованни I Корнер (1625–1629). Джованни II Корнер является выдающимся политическим деятелем Венецианской республики. Он правил в течение 13 лет: при нём в 1714 году началась последняя война с турками, которая закончилась Пожаревацким миром 1718 года (во время переговоров отличился будущий дож Карло Руццини). После этого в Венеции снова воцарился мир, однако республика начала постепенно приходить в упадок и пала в 1797 году.
Глава 3
— Государь, но подобного ранее не было. Как Руси жить без патриарха?
Возмущённый вопрос канцлера явно одобрила большая часть Совмина и Сената. Судя по холёным лицам, конечно.
У нас недавно патриарх умер, потому и разногласия. Моё предложение отдать вопросы религии обер-прокурору Синода вельможи не приняли. Возразили мне вежливо, но почти единогласно.
— Мы и так порушили много чего. Сколько монастырей закрылось! Нельзя так!
И ведь придётся договариваться. Дело уж больно специфическое. Перевожу взгляд на главу Сената Долгорукова, позволившего откровенную дерзость. Компромиссная фигура давно стала независимой боевой единицей. Вроде недавно князь занимал пост главы МВД и чётко выполнял все постановления. И вдруг на посту председателя законосовещательного органа Владимир Дмитриевич запел по-другому. Неужели власть так действует?
А ведь мы с ним родственники, наши матери — сёстры. Или здесь именно религиозный вопрос? Постоянно об него спотыкаюсь. Весомая часть вельмож по-настоящему верит. Отсюда и накопившиеся разногласия. Ведь многие люди понимают, что я давно планирую решить тему раскола. Пусть староверы получат полунезависимый статус. Сейчас ситуация тлеет, что может вылиться в нехорошие последствия. Взять того же князя. Он вроде лояльный, но сразу пошёл наперекор моей воле. И таких противников изменений и реформ хватает.
Я ставлю на важные посты не верных, а достойных. Поэтому приходится работать с разными людьми. Иногда такие манёвры выходят боком. Ранее шла открытая война с иерархами, где я победил. А бояре особо не возмущались, когда получали часть от конфискованного имущества. Плюс в той ситуации попы вели себя чересчур жёстко. Хотя весомая часть бояр симпатизировала церкви.
Только ныне дело в другом, отчего возмущение выплеснулось наружу. Его Величество решил создать Синод и подчинить ему церковь. По примеру Петра Алексеевича. Моё предложение поддержали только Иевлев и Салтыков. На совещании отсутствовал Языков, который однозначно был бы на моей стороне.
Важен сам факт. Окончательное решение ещё не принято, сегодня был пробный шар. И сразу такая реакция. Разбаловал я всех. Даже братьев Лихачёвых, являющихся моей опорой. Ситуация сложилась не вчера, и её надобно решать. Речь не о том, что я самый правильный. У России может быть один хозяин, и его имя — царь. Так повелось издавна и пусть продлиться вечно. Да и на обострение я пошёл сознательно. Есть ещё одна причина.