Интересно, а Мила на матчи не ходит? Папочку любимого поддержать, например. А я даже у нее не спросил. Впрочем, я вообще ничего у нее толком узнать не успел, значит, впереди столько работы. Но не сегодня. Отец с детства учил меня не мешать личное со спортом, оставлять мысли в голове за пределами стадиона и быть сосредоточенным только на одном.
— Принципам не изменяем, ходим пешком? — Ковалевский тоже принципам не изменяет, сразу пристает ко мне.
— Это традиция на удачу, а не принцип, — ухмыляюсь в ответ.
— Тренерскую дочь уже позвал за тебя поболеть?
Я чуть не роняю разминочную куртку на пол.
— Ты давай еще громче скажи, чтобы вся команда услышала. А то тихо говоришь. И тренеру чтобы слышно было.
Коваль только улыбается в ответ и швыряет в меня своим полотенцем, правда, тут же получает его обратно.
— Так, я не понял, что за волейбол? — в самый интересный момент в раздевалке появляется Левин. — У вас до разминки две минуты, почему тут до сих пор торчите?
— Уже одной ногой на разминке, — быстрее меня отвечает Андрей, и мы синхронно киваем.
Мы с ним оба сегодня в запасе, но я не теряю надежды выйти хотя бы во втором тайме. Батя же с трибуны будет смотреть, и просидеть всю игру на лавке как-то стыдно в такой ситуации, хотя все зависящее от меня я уже сделал. Пытаюсь абстрагироваться и не думать вообще ни о чем, даже о Миле, которую снова вспоминаю благодаря вопросам от Коваля. Когда вся команда выходит на матч, я ищу батю на трибуне. Они с мамой занимают не випку, а самые обыкновенные места — отец любит именно так, сесть среди других болельщиков, почувствовать атмосферу стадиона. Говорит, до сих пор скучает по ней, и я его понимаю, есть по чему скучать. А еще отец продолжает надевать на матчи футболку клуба со своей фамилией и своим номером, а не моим, тем самым подчеркивая нашу династию.
Стадион гудит. Пока тепло и довольно светло вечерами, болельщиков собирается много, поддержка у нас мощная, и хочется выходить и играть за родной клуб. Во втором тайме тренер Левин дает мне шанс сделать это, и я, стараясь отключить сознание, выхожу на замену.
«А если бы она сейчас видела…»
Отгоняю эти мысли. Даже если она видит, все равно. Я играю в футбол не ради какого-то человека, — не ради отца и не ради матери, не ради девушки или друга. В первую очередь, простите меня, эгоиста, но для себя. В первую очередь у меня есть я, и все зависит от меня самого.
Мне не удается отметиться результативными действиями, но я считаю, что был полезен на поле, и прошедший тайм мысленно записываю себе в актив. Хотя уверен, через пару часов, когда окажусь дома, начнется самокопание, а если еще отец захочет нагрузить своими советами, то все, хана пацану.
— Сказать хочешь что-нибудь? — спрашиваю у бати, когда мы уже оказываемся дома.
— А надо? Хорошо, что сыграл. Отметить нечего.
На самом деле, он довольно строгий критик.
— Шумский, прекрати нервировать ребенка, — вмешивается мама.
— Женщина, ты в футболе ничего не понимаешь, — начинает было отец, но мама одаривает его таким взглядом, что страшно становится даже мне. — Ну ладно, ладно, понимаешь, но ты сама не играла? Не играла. Так что я все равно понимаю больше тебя.
— Ты можешь понимать все, что тебе угодно, но собственного сына не мешало бы и поддержать!
— Так, стоп, хватит, — я решаю пресечь эти традиционные семейные споры, наливаю себе чай из заварочного чайника и собираюсь смотаться к себе в комнату. — Спасибо, что пришли, я рад, что был на поле, но похвалиться особо нечем, хотя я считаю, что был явно не худшим. Но давайте комментарии оставим до тех пор, пока будет, что комментировать.
— Вот здесь я с тобой согласен, — говорит отец, и я прогуливаюсь-таки до своей комнаты.
А там, кто бы мог подумать, меня ждет интересное уведомление на телефоне.
Левина: «Выходит, тебя можно поздравить с победой?»
Глава 9. Левина
— Как ты думаешь, а если я разок ему первой напишу, это нормально?
— А ты считаешь, девушке нельзя писать первой? В каком году мы живем, Мил? Все эти правила уже давно отменили. Пишет тот, кому хочется в данный момент.