Вера Федоровна возмутилась:
— Что же это такое?! Парень воевал, был ранен, а над ним так издеваются. Нина Тимофеевна, познакомьте меня с ним, я куда угодно дойду, но обязательно добьюсь правды, помогу ему.
— Хорошо, Вера Федоровна, постараюсь с Павликом и этим парнем прийти к вам.
Утром Вера Федоровна была в исполкоме. Она вошла в кабинет, хозяин которого должен был принять решение по ее заявлению. Еще не старый, но с легкой сединой на висках, невысокого роста мужчина даже поморщился, прочитав заявление.
— Опять с этими памятниками. А вы в управлении бытового обслуживания были?
— Нет. Мне в военкомате сказали, что я должна сначала в исполком обратиться.
— Мало ли что могут сказать!
Вера Федоровна хотела возразить, но поняла, что назвать этому чинуше фамилию военкома, это значит обидеть доброе имя полковника Чернова. Поэтому тихо, сдерживая себя, сказала:
— Зря вы так о людях говорите. Человек, направивший меня сюда, не глупее вас. Вы находитесь на государственной службе и подскажите, что мне делать и куда обратиться.
— Я же вам сказал: обращайтесь в управление бытового обслуживания. Если там не решат, то тогда обратитесь ко мне.
Вера Федоровна пешком пошла в управление бытового обслуживания и постучала в нужную дверь. Не услышав ответа, вошла. Сидевший за столом мужчина хмуро, кивком головы ответил на приветствие и, не отрываясь от бумаги, спросил:
— Что у вас?
— Хочу заказать памятник погибшему сыну.
— В пятом кабинете были?
— Мне сказали, что по льготной очереди надо обращаться к вам.
— Какие основания у вас на льготную очередь?
— Вот, бумага из военкомата, — она протянула через стол справку.
Пока мужчина читал ее, достала из сумки эскиз, изготовленный Сергеем, и поставила его на стол.
— Я бы хотела заказать вот такой памятник…
Мужчина бросил беглый взгляд на эскиз.
— Мы всем «афганцам» делаем одинаковые памятники.
— Почему одинаковые? Мой сын не такой, как другие.
— «Не такой», «не такой», а я вам отвечу: у нас есть соответствующее указание.
— Чье указание?
— Инстанции. Уверен, что вы еще захотите и надпись на памятнике сделать, что он погиб в Афганистане.
— Да. При исполнении интернационального долга…
— Слышал, слышал. Не вы первая об этом заявляете. Можно написать только одно: «Погиб при исполнении служебного долга».
Вера Федоровна подумала, что правы были врачи, когда требовали, чтобы она лежала несколько дней дома. Она чувствовала, как все сильнее билось сердце, постепенно отнималась левая рука и боль острой иглой вонзилась под левую лопатку.
— Но неужели нельзя учесть пожелание заказчика, я же деньги плачу?
— Ну предположим, не только вы, но и государство целую тысячу вам отвалило.
— Как вы смеете!
— А в чем дело? Я исполняю свой служебный долг.
Вера Федоровна тяжело и медленно поднялась со стула.
Растягивая слова, тихо произнесла:
— За такое исполнение служебного долга убивать надо, — взяла из его рук справку военкомата и направилась к дверям.
Мужчина бросил в спину:
— Я вашего сына туда не направлял, и нечего здесь требовать того, чего не положено.
Вера Федоровна вышла в коридор. Словно в тумане увидела стул, села на него и потеряла сознание.
ФРАНЦУЗЫ СООБЩАЮТ
Бунцеву позвонил генерал-лейтенант Дубик. Он, как всегда, был краток, голос в трубке звучал сухо:
— К вам направился подполковник Джалал, у него есть предложение. Продумайте план действий, письменное распоряжение получите сразу же.
«Что там еще придумало начальство? Если информация исходит от Джалала, то, скорее всего, речь пойдет о Леонове. А может, у Джалала иные сведения? Скажем, о предстоящем нападении душманов или каком-нибудь складе с оружием?»
Вошел замполит.
— От Ани ничего нет?
Комбат молча покачал головой, глядя мимо Шукалина… Затем тихо сказал:
— Да и к чему это? Все кончено.
— А может, все уладится? Перебесится?
— Не надо, Владислав, — твердо сказал Бунцев, — все кончено…
— Но… .
— Вот здесь, — Бунцев пальцем ткнул себя в грудь, — все кончено… Холод и… пустота… Пусть живет как знает.
— Миша, так ведь дочь…
— Я это не хуже тебя понимаю. Вернусь домой, поговорю с Анной, может, не будет перечить, чтобы Леночка со мной осталась… Ну а если упрется, то все равно дочь не брошу, сделаю все, чтобы она чувствовала, что отец рядом.
— Ладно, Миша, извини, что лезу в душу.
На столе резко и нудно зазвонил телефон.