Вечером возница не только передал Сейсейбаеву небольшой сверток, но и успел шепнуть, что он постарается принести лекарство.
Когда охранники ушли, Тамарин, не прячась, развернул записку.
— Товарищи, нам удалось установить связь с афганскими военнопленными, которые содержатся душманами в этом же центре. Предупреждаю, это для каждого из нас — военная тайна. Говорю вам об этом для того, чтобы вы видели, что побег реален. — Тамарин негромко начал читать — «Дорогие советские друзья! Мы знаем о вашем протесте. Знайте, мы с вами. Посылаем вам бумагу и карандаши. Человек, который передаст все это — верный товарищ. Он нам сказал, что у вас есть люди, которые знают дари. Лекарство он вам достанет. Сообщите, что еще надо.
Да здравствует афгано-советская дружба!»
— Здорово! — восхитился Салуецкий. — У нас есть связь!
— Радоваться еще рано, — заметил Николаев. — Один наш неточный шаг, и все потеряно. Нам надо притупить бдительность охраны.
— Не только охраны, — добавил Тамарин. — С этого момента мы должны вести себя и с духами, и с их иностранными советниками спокойно. Надо, чтобы они подумали, что мы смирились со своей судьбой.
Тамарин оторвал от листа маленький кусочек и, тщательно выводя слова, написал:
«Товарищи, если можете, пришлите нам схему-план этого объекта. Укажите на нем, где стоит охрана, ее количество, в каких помещениях находитесь вы сами. Нас всех заковали в цепи, постарайтесь найти и передать нам напильник или что-нибудь, чем можно пилить металл».
Протянул записку Леонову.
— Отдашь ему. А ты, Сейсейбаев, постарайся выяснить у связного, выводят ли на улицу военнопленных.
— Есть, — четко ответил Сейсейбаев.
Парни на глазах подтянулись. Они явно воспрянули духом.
И когда Тамарин начал объяснять Леонову, почему он решил сказать всем о переписке, Леонов перебил его:
— Ты очень правильно сделал, Петя, я только жалею, почему мы раньше не сообщили об этом. Может быть, и Валерий с Сергеем остались бы в живых.
— Вряд ли. Они сами передвигаться не могли и, чтобы не обременять нас, решили пожертвовать собой. Жалко ребят до слез.
Тамарин подошел к двери и громко постучал. Сразу же открылось небольшое окошко, и в нем появилась заросшая рожа охранника.
Тамарин подозвал Сейсейбаева:
— Скажи ему, что мы просим прислать к нам самого старшего.
Сейсейбаев на дари сказал все это охраннику.
Охранник, ничего не сказав, захлопнул оконце.
Потянулись томительные минуты ожидания.
Прошло не менее часа, и окошко открылось. В нем худощавое, усатое лицо.
— Что вы хотели?
Тамарин через Сейсейбаева спросил:
— Вы старший?
— Да.
— Мы вас очень просим оказать медицинскую помощь нашим раненым.
— Не надо было бунт поднимать, тогда бы и целы были, — усмехнулся душман.
— Ваши охранники сами напали на нас.
— Зачем вешаетесь?
— Больше такого ни с кем не случится.
Душман снова ухмыльнулся. Он был приятно удивлен тоном разговора шурави и с любопытством осмотрел всех.
— Хорошо, подумаем.
Окошко захлопнулось.
В ИНСТИТУТЕ
На вокзале Вера Федоровна протянула Шувалову конверт.
— Юра, здесь письмо командиру вашего батальона Михаилу Петровичу Бунцеву. Я была неправа, о чем и пишу ему.
— Хорошо, Вера Федоровна, я передам. Но и вы нам пишите.
— Конечно, Юрочка, сынок, я буду писать вам, но и вы, ребятки, не забывайте меня. Вы все для меня — родные, — и Вера-Федоровна заплакала.
Удрученная, с ноющим сердцем, она пришла домой, выпила лекарство и стала ждать Сергея, который работал во вторую смену.
Какое-то смутное беспокойство не давало Вере Федоровне заниматься домашними делами. И вдруг она догадалась. Ее беспокоил Алефин. Когда Вера Федоровна возвращалась домой, то случайно увидела Алефина и Солдунова. Они стояли у входа в магазин и весело разговаривали.
«Нет, такой человек ничему хорошему не научит Александра, который и так находится в ужасном положении», — падумала она о Солдунове и решила завтра же идти в институт.
Утром ректора на месте не было, и Вера Федоровна попросилась на прием к проректору.
Еще довольно молодой, энергичный проректор по учебной работе принял Веру Федоровну доброжелательно. Она, когда начинала разговор об Алефине, о себе сказала только то, что ее сын воевал в Афганистане, поэтому ее волнует судьба бывшего воина-интернационалиста.