«Так вот где я оказался, — думал Леонов. — До границы еще далековато, значит, есть у меня еще шанс убежать».
— А как же вам удалось беспрепятственно пройти через все кордоны, если ваша внешность сразу же выдает в вас европейца?
— Да-да, вы правы… Меня выручало письмо, которое дали мне на руки друзья. Письмо написал один из руководителей контрреволюции.
— Кишлак полностью занят душманами или они захватили только несколько крепостей?
— Нет. Они здесь хозяева. В их руках не только Джалез, но и рядом расположенные кишлаки. Душманы требуют, чтобы население безропотно подчинялось только им. Взымают с жителей налоги, пытаются внедрить свои законы, они уверены, что власть в их руках здесь навсегда.
— Ну, а вы как считаете?
— В каком смысле?
— Оправдаются их надежды?
— Лично я в их мероприятия не верю. Их главари дурачат простых, темных и забитых жителей гор, которые испокон веку привыкли верить словам. Взбудоражили народ, обманули, втянули в эту никому не нужную войну, а теперь для многих жителей назад возврата нет, сожжены все мосты.
— Это почему же? — запальчиво воскликнул Леонов. — А закон, который приняло правительство? Ведь он же освобождает от ответственности каждого, кто откажется от борьбы с революцией и добровольно сложит оружие.
— Да-да, это конечно. Но ведь бай, мулла, главарь банды — рядом, и говорят они совсем другое, а тех, кто не хочет им верить, казнят. Вы ведь знаете это не хуже меня, юноша.
— И что же вы скажете американцу?
— Скажу, что не следует пытать и допрашивать вас. Самое благоразумное, посоветую я, это дать вам время убедиться в безысходности вашего положения, после чего попытаться уговорить вас не возвращаться на Родину. — Старик горько улыбнулся. — Я уверен, что это бесполезно и вы никогда не пойдете на предательство. Я просто буду рад, что не допущу издевательства над вами и таким образом принесу хоть маленькую пользу России.
— Вы бы принесли еще большую пользу России, если бы помогли мне бежать.
— Увы, — низко склонил голову старик. — Я не смогу, к моему глубочайшему сожалению, помочь вам. Вы слишком наивны, полагая, что я могу здесь свободно перемещаться. Хотя я и принял мусульманскую веру, все равно я для них — чужой человек. Поверьте мне: вы не сможете бежать, только подвергнете себя избиениям, а может быть, и смерти.
— Я не боюсь смерти! — непроизвольно воскликнул Леонов. — Только для меня важно принять ее в бою.
Старик хотел сказать еще что-то, но в дверях появился душман и стал торопить его. Старик кивнул головой.
— Прощайте, молодой человек. Дай вам бог…
И он удалился.
Леонову сделалось легче на душе. Беседа с раскаявшимся бывшим белогвардейцем внесла хоть какую-то ясность в обстановку. Он подошел к выходу, но один из охранников встал и закрыл перед его носом дверь. Леонов не унывал. Теперь пусть через щели, но он сможет осмотреть двор. Но сначала Леонов пристально пригляделся к охранникам. Оба молодые, лет до тридцати, с небольшими усами и давно не чесанными бородами. Одеты почти одинаково, только у того, что был чуть повыше, безрукавка-кафтан зеленого, а у его друга коричневого цвета. У обоих автоматы, которых Антону раньше видеть не приходилось. По внешнему виду они, скорее всего, походили на западногерманские: металлические, черного цвета, с деталями округлой формы.
Через весь двор тянулся дувал, в нем — большая калитка. Она открыта, а рядом закрытые деревянные, с большими металлическими заклепками ворота. У калитки двое вооруженных мужчин., За калиткой была улица, тихая и неширокая. Это Леонов понял потому, что сразу же за калиткой, через дорогу торчит глиняный дувал. Между калиткой и дувалом изредка проходили люди, что-то тащили на своих тощих спинах ишаки.
Через двор, прямо к двери, за которой находился Леонов, шел душман. Он нес чайник и пиалу. Антон видел его и раньше, он приносил ему еду и питье. Антон быстро отошел на прежнее место и сел. И вовремя! Душман вошел. Он принес чай. Есть не хотелось, а вот пить… Его все время мучала сильнейшая жажда. Леонов тут же, не обращая внимания на душмана, часто дуя на пиалу, начал жадно пить. Вскоре он почувствовал, что снова впадает в глубокое забытье: не осознавал и не воспринимал того, что с ним делали душманы.
А произошло вот что.
В помещение вошло четверо и с ними американский советник, который, показывая на одежду Леонова, через переводчика что-то сказал и тут же удалился. А душманы, вооружившись иголками и нитками, начали приводить в порядок одежду своего пленника, которая была изодрана в лоскутки. После того как ремонт одежды был закончен, душманы подняли Леонова на ноги и, поддерживая с обеих сторон, вывели во двор. Один из душманов повесил ему на грудь автомат с магазином без патронов, надел ремень с подсумком, где также лежали пустые магазины. И вот тут появились американцы, которые начали снимать «вооруженного» советского солдата. Американцы старались снимать его на фото-, видео- и кинопленку издали или же сбоку, чтобы камеры не засняли лицо десантника крупным планом, ибо было бы хорошо видно, что стоит он с закрытыми глазами, а держится на ногах только благодаря тому, что приставлен к стене дома.