— Ну что вы меня уговариваете, — устало сказал Гусев. — Я все прекрасно понимаю. Хорошо, я поговорю с начальством, выясню, возможно ли направить его в минский госпиталь. Все, что смогу, сделаю. Этим парням сейчас самое лучшее лечение — это дом.
— Скажите, а как это получилось, что ему… — Нина Тимофеевна хотела найти иное слово, но не нашла и закончила: — Оторвало ногу?
— А он вам не рассказывал?
— Нет. Мы еще не успели поговорить.
— Здесь, в истории болезни, написано, что он подорвался на противопехотной мине.
— Ужасно, — прошептала Нина Тимофеевна. — Боже мой… как страшно.
— Выздоровление у него проходит нормально, последствий от контузии мы уже не наблюдаем. Вы правильно сделали, что приехали. Ребятам сейчас очень нужна материнская ласка.
В палате стояло четыре койки, было чисто и аккуратно. Павел лежал на койке в углу. Рядом стоял стул. Нина Тимофеевна присела и погладила сына по руке, лежавшей поверх одеяла.
— Ну как ты, сыночек, после перевязки?
— Нормально, мама, все в порядке, рану обработали и перевязали.
Нина Тимофеевна взглянула на медсестру,
— Диночка, а как мне взять мою красную сумку, я в ней кое-чего вкусненького привезла.
— Я сейчас принесу. — Дина направилась к дверям.
Нина Тимофеевна тоскливо оглядела ребят. Все молодые, у каждого возле кровати костыли. Ей было жалко не только своего сына, но и его товарищей, ведь каждого где-то дожидаются родители. А ребята старались казаться безучастными, словно и не приехала к одному из них мать. Каждый занимался чем-то своим. Но Нина Тимофеевна чувствовала, как они напряжены. Наверняка каждый в этот момент представлял свою встречу с матерью. Дина принесла сумку и сразу же ушла, пообещав через час прийти.
Нина Тимофеевна с лихорадочной поспешностью начала распаковывать сумку.
— Я привезла твой любимый торт. — Она достала из сумки коробку с тортом, поставила себе на колени. — Сейчас найду нож и угощу всех вас, ребята.
Разделив торт на четыре- части, она раздала его больным. Ребята смущенно благодарили и сразу же принимались за лакомство. Павел, набив полный рот, даже зажмурился от удовольствия.
— Чувствую себя как дома, помнишь, последний день моего рождения перед призывом в армию? Я тогда ел такой же торт. А знаешь, сколько раз я его потом вспоминал?
— Ешь, ешь, сынок. Теперь ты уже, считай, дома.
Она достала большую коробку с конфетами и тоже разделила их на равные четыре части.
Ребята постепенно оживлялись. Начали улыбаться, рассказывать о себе.
Вскоре пришла Дина. Она сказала Чайкиной:
— Вас просит зайти Владимир Павлович.
Нина Тимофеевна быстро достала из сумки и положила на тумбочку все, что там было.
— Сынок, разделите все это с ребятами и кушайте, я скоро приду.
— Нет, — пояснила Дина. — Вы сможете прийти только с пяти до семи вечера. Им надо принимать процедуры, а после обеда отдыхать.
— Да-да, я понимаю. — Нина Тимофеевна наклонилась к Павлу и поцеловала его в лоб. — До вечера, сыночек.
Врач Гусев сообщил:
— Я доложил начальнику госпиталя о вашей просьбе. Здесь у нас еще четверо раненых из Минска. Он распорядился запросить телеграммой Минск, и если разрешат, то отправим вашего сына туда.
— Скажите, а можно мне его сопровождать?
— Ох уж эти мамы1 — засмеялся врач. Смех у него был веселым, даже не верилось, что этот усталый и грустный на вид человек может так весело смеяться. — Давайте подождем ответа из Минска, а затем будем решать и этот вопрос. Ну а сейчас езжайте в гостиницу и отдыхайте.
Устроившись в гостинице, Нина Тимофеевна сразу же побежала на рынок. Купила разных фруктов и к семнадцати часам была уже в госпитале.
На следующий день Гусев сказал, что ее сын через два дня будет самолетом эвакуирован в Минск.
— С вами полетят еще четверо раненых и медсестра.
Летели долго, с тремя посадками, и всю дорогу Нина
Тимофеевна не отходила от раненых. То воды даст, то фрукты предложит. Во время одной из остановок к самолету подъехал «рафик», на котором доставили горячий обед.
В Минск прилетели вечером. Прямо у трапа Чайкина увидела Веру Федоровну. С опухшими от слез глазами она помогла Нине Тимофеевне сойти с трапа. Они обнялись и чуть отошли в сторону. Раненых разместили в машинах «скорой помощи», но Чайкиной и Коблик ехать с ранеными не разрешили. Их сопровождала Дина.
Женщины поехали в город рейсовым автобусом. Они устроились на последнем сиденье, и Вера Федоровна протянула Чайкиной конверт.