Так близко, что поздно вечером, когда члены отряда все еще отсыпались, Тоинан, Сонель и большинство других магов решили удвоить число стражей, и было не совсем ясно, стерегут пленных от побега или от народного гнева.
Один из пленных — бородатый — удрал в первый же вечер. Он как-то изловчился открыть замок, оглушил двух служителей — тех, что когда-то были наняты Сартолом, — хоть и был чуть ли не вдвое мельче, и выскользнул через заднюю дверь. То ли его напугала толпа, то ли в нем проснулась совесть и ему захотелось прихватить с собой товарища, но он вернулся в Палату Собраний, где и наткнулся на пятерых магов с цериллами. Он быстро сдался, и маги отвели его обратно в подвал, после чего стражников заменили на вдвое большее число магов. Но даже это не помогло. Менее чем через час после того, как узника водворили обратно в камеру, его нашли мертвым, — очевидно, он принял какой-то яд. Маги так и не узнали его имени.
Когда Магистры услышали об этом, они тут же приказали раздеть второго узника, светловолосого молодого человека, и дать ему другую одежду, а потом поместить под неусыпный надзор, чтобы он не последовал примеру товарища. Обыск его одежды показал, что в воротник была зашита какая-то таблетка. Местный аптекарь сказал, что это яд, какового ему еще не приходилось встречать.
Все это Джарид, Элайна и их друзья узнали лишь наутро, через сутки после возвращения. Битва и переживания, связанные с гибелью Ньялля, измотали их, и, передав арестантов и кратко описав, что произошло, они отправились спать. Джарид и Элайна поселились вместе в гостинице близ Великого Зала. Они так нуждались друг в друге, что это перевесило усталость, и в ярких лучах утреннего солнца, струящихся в окно, они любили друг друга, едва ощущая себя живыми после той страшной ночи. Потом они провалились в такой глубокий сон, какого не знали уже несколько недель, сплетясь телами среди сбившихся простыней. Они проспали весь день и лишь на закате немного поели и наконец водрузили церилл Джарида на посох, подаренный Тероном. Потом они вернулись в маленькую комнату и снова уснули.
Рано утром их разбудил звон колоколов Великого Зала. Там собрались почти три четверти Ордена: маги сидели вокруг стола и совещались по поводу побега и самоубийства пленника. Из того, что говорилось, Джарид быстро представил себе ночное происшествие.
— Нам надо срочно допросить того, который остался, — заметил Баден. Магистр был еле жив от усталости: он толком не мог уснуть.
Джарид то и дело смотрел на плечо дяди и на пустой насест, словно не в силах свыкнуться с мыслью о смерти Анлы. Он и представить себе не мог, что чувствует Баден, то и дело мысленно зовя Ишаллу, чтобы убедиться, что она все еще с ним.
— Яда у него больше нет, — продолжал сухопарый маг, — но он может сделать с собой еще что-нибудь.
— Или сбежать, — добавил Транн. — Я согласен с Баденом: надо начать немедленно.
Маги, что удивительно, сразу согласились и закивали. По крайней мере большинство из них.
— Это опасный человек, — просипел Одинан, который выглядел еще хуже, чем несколько дней назад. — Надо подождать, пока прибудут остальные члены Ордена, и только тогда решать.
"Верен себе", — с досадой подумал Джарид. Он увидел, как Оррис сжал зубы, но сдержался и предоставил Бадену вести спор.
— Мы не можем позволить себе ждать, — возразил Баден. — Если этот человек сбежит или убьет себя, все вернется на круги своя. Чего ради мы все затевали? Только он один может дать нам нужную информацию.
— Неужели прямо сейчас?
— Полагаю, что да.
— Такая поспешность стоила Ньяллю жизни! — горячо сказал дряхлый маг, и кровь прихлынула к его запавшим щекам.
— Если хочешь взглянуть на это в подобном свете, пожалуйста! Моя сова тоже погибла! Значит, нам не надо принимать срочных мер? Если мы промедлим, Одинан, — сказал он мягче, — гибель Ньялля и моей Анлы может оказаться бессмысленной. Ты ведь этого не хочешь?
— Конечно нет! — фыркнул Одинан. Он враждебно и немного затравленно оглядел присутствующих. — У тебя есть право не согласиться со мной. Но я не хочу сдаваться. Я сдался — и вы поехали в Рощу Терона, где потеряли Джессамин и Передура. Второй раз я сдался и отпустил вас к Фелану, и вот Ньялль мертв. Я не желаю быть сопричастным к еще одной трагедии. — Он скрестил руки на груди и снова обвел собравшихся взглядом. — Вы слышали; теперь действуйте! Но больше не морочьте мне голову своей логикой — мне это не интересно!
Баден еще какое-то время посмотрел на него с печалью в светлых глазах. Когда он снова заговорил, тон его был как будто лишен эмоций.
— Предлагаю как можно скорее допросить последнего узника, — официально заявил он.
Сонель, которую, очевидно, избрали временно исполняющей обязанности Премудрой, глубоко вздохнула, глядя на Одинана. Потом она выпрямилась и перевела взгляд зеленых глаз на Бадена.
— Предложение принято. Давайте проголосуем.
Восемь-десять старших Магистров согласились с Одинаном, но большинство поддержало Бадена.
— Как мы обставим эту процедуру? — спросил Радомил. — Приведем его сюда или пошлем несколько специально выбранных членов Ордена?
Оррис пожал плечами:
— Неважно. Раз уж допрос состоится, то не все ли равно, где и кто его будет проводить?
— Ну хорошо, Оррис, ты прав. Но сначала, наверное, лучше не прибегать к магии — просто задать ему вопросы.
Джарид ожидал, что Оррис взорвется, но тот вел себя непривычно спокойно.
— Почему?
Баден усмехнулся:
— Знаю, это прозвучит странно, но я надеюсь завоевать доверие этого человека. Сейчас мы остро нуждаемся в информации, но однажды нам пригодится и его понимание Лон-Сера.
Транн пристально посмотрел на Бадена:
— Что же ты предлагаешь?
— Ты сам сказал: чужеземцев потрясло, когда вывылечили их раны. А этот парень не сбежал и не убил себя, даже когда у него была такая возможность. Мм... Я бы хотел поговорить с ним в камере в присутствии только одного мага...
— Ни в коем случае! — прервала его Сонель.— Риск слишком велик! Прости, Баден, — добавила она уже тише, — но мы пошлем туда по крайней мере двух связанных магов. Одинан прав: этот человек опасен и необходимо принять меры предосторожности.
Баден слегка зарделся, сжал губы в тонкую линию и кивнул:
— Пусть будут двое.
Сонель смущенно прокашлялась. Воздух между двумя Магистрами был наэлектризован, словно в летнюю грозу.
— Транн и Урсель подойдут? Пленник их знает.
Баден покачал головой:
— Они взяли его в плен. Я бы предпочел других.
— Кого?
— Мм... Радомила. — (Лысый маг кивнул.) — Так. И тебя.
Сопель покраснела:
— С удовольствием. — Она улыбнулась, и Баден ответил на ее улыбку.
— Баден, — вставил Джарид, — если ты не используешь магического "прощупывания", как ты удосто веришься, что он не солгал?
Магистр задумчиво поднял брови и пожал плечами:
— Не знаю, честно говоря. Надеюсь, что втроем мы кое-что сможем понять из его слов и поведения. Если кто-то что-нибудь заподозрит, всегда можно использовать Волшебную Силу, чтобы удостовериться. Но хотелось бы начать все же без этого.
Он посмотрел на Сонель, и она решительно встала.
— Собираемся снова завтра утром, — объявила она, — мы расскажем вам о том, что узнали. Надеюсь, что к этому времени прибудут и все остальные маги. До завтра.
Маги встали и принялись беседовать друг с другом, их голоса наполнили Великий Зал. Баден и Транн подошли к Элайне и Джариду.
— Не знаю, насколько все это затянется, — сказал Баден, — но мы с Транном и Оррисом договорились вечером пообедать в "Гнезде". Надеюсь, вы к нам присоединитесь.
Элайна кивнула:
— Мы придем. Удачи.
— Спасибо. — Магистр задумчиво улыбнулся и зашагал прочь.
Транн задержался. Глаза его были сосредоточенны и печальны.
— Пойдемте со мной. Нам всем надо кое с кем встретиться.
Транн привел их в комнату позади Великого Зала, где находилась маленькая девочка не старше семи-восьми лет. У нее были прямые каштановые волосы до плеч и красивое открытое лицо. Но Джарид не мог оторвать взгляда от ее глаз — голубых, как осеннее небо, и, даже тогда когда она играла с искусно выполненными куклами, обращенных внутрь, на что-то темное и пугающее, что могла видеть только она. Пока они смотрели, как ребенок играет, одна из служительниц зала, седая женщина с добрыми карими глазами, подошла к ним.