Гийом Белибаст поднял голову. В сером свете зари его глаза с темными кругами от усталости казались впавшими. Однако было видно, что его не покинули ни энергия, ни жизненная сила.
— И я уверен, — сказал он, — что у добрых людей найду не только укрытие, но смогу помочь им в подпольной работе. Я уже был проводником доброго человека Фелипа, когда добрый человек Амиель послал его к моему отцу. И сначала я просто показывал ему, как лучше ходить по этой местности. А потом мы стали настоящими проводниками, сопровождая их все дальше и дальше. К тому же, почти никто не знает меня в лицо…
— Они отведут тебя в Тулузэ, к Мессеру Пейре из Акса, — заметил Бернат, повернувшись к брату. Он заколебался, но потом его голос стал серьезным, почти угрожающим. — Конечно, добрые люди помогут тебе спасти твою шкуру, Гийом. Однако они потребуют от тебя встать на дорогу прощения Божьего…
Пейре Маури поднялся. Заря бросала розовый отблеск на лица, в загоне раздавалось блеяние, и овцы просовывали белые морды сквозь колючие ветви, которыми была прикрыта каменная ограда. Долину Кубьер скрывала от взоров юного пастуха густая дубовая роща.
— Я должен возвращаться к своим овцам, — сказал он.
Бернат глянул на него:
— Зайдем сначала в дом, поздороваешься с моим отцом.
— Нет, — ответил Пейре, — передай ему привет от меня. — Я действительно должен возвращаться к своим овцам. Мне нужно как можно быстрее попасть в Арк, и хорошо, если я сумею вернуться к середине дня.
На самом деле, возможно, не осознавая того, Пейре нуждался в одинокой прогулке, для того, чтобы поразмышлять. Двое молодых людей стояли друг напротив друга. Пейре, сильный и крепко сложенный, со стянутыми узлом на затылке волосами, резко очерченным профилем, добродушный. Бернат, более гибкий, яркий и черный, обнял друга за плечи. Они смотрели друг на друга не улыбаясь, словно предчувствуя, что мир вокруг них готов рухнуть в бездну, и что им тоже предстоят дороги опасности и веры, те самые, которые ожидают и Гийома Белибаста. Но им всей душой хотелось бы идти по ним бок о бок.
Едва Пейре в конце лета привел домой отары и начал готовиться к осенней ярмарке, как в сентябре 1305 года произошли события, от которых и в самом деле обрушился в бездну мир счастливой долины.
Инквизиция Каркассона, возглавляемая Монсеньором Жоффре д’Абли и благодаря твердой поддержке короля Франции, возобновила свои действия, приостановленные в связи с народными бунтами. Жан де Пикиньи, бывший королевский эмиссар, умер под отлучением. В сентябре 1305 года бунтовщик францисканец Бернат Делисье сам был арестован в Париже, где надеялся пересмотреть свое дело. В то же время, в Каркассоне Элия Патрис, маленький король бурга, был повешен вместе с четырнадцатью своими товарищами; а в Лиму повесили сорок консулов, горожан и бюргеров. Сорок повешенных в Лиму. В Лиму, откуда едва смогли бежать скомпрометированые Мартин и Монтолива Франсе. Лиму, через которое, само собой, проходил Гийом Белибаст, уведенный в подполье и следующий за добрым человеком Фелипом де Талайраком. Лиму, где к впавшему в отчаяние Гийому Пейре — Кавалье, от которого со страхом отшатнулись прежние друзья, боявшиеся, что он их скомпрометирует и отказавшиеся даже ему помочь, с подозрительным интересом присматривались агенты Инквизиции. Пружина террора высунула из норы свою гадючью голову.
И вот уже инквизиторы, Монсеньор Жоффре д’Абли, двое его каркассонских помощников и его коллеги в Альбижуа и Тулузэ, с еще большим рвением начали расследования против еретиков, приостановленные из–за городских бунтов. Они объединили и скоординировали свои усилия, и вот уже население целых городов, где были проведены облавы, предстало перед грозными судьями. Проводник Пейре Бернье был арестован в Верден — Лаурагэ вместе со своими братьями, кузенами и всеми друзьями. То же произошло с бургадами на границах Тулузэ и Кверси, где жили добрые верующие — в Борне и Верльяк–на–Теску…
В толстых реестрах, составляемых нотариусами Инквизиции, показания множились, сопоставлялись, усугублялись доносами, и так готовились новые аресты, становясь плотью и нервами следствия. В застенках тюрем Инквизиции, в Каркассоне, Тулузе и Альби, десятки арестованных присоединялись к тем, кто гнил здесь годами без вынесения приговора. Монсеньор Жоффре д’Абли и его коллеги, Братья–проповедники, окончательно решили избавить христианство от еретической проказы.
В Лиму, где все еще болтались на виселицах тела сорока повешенных, почти сразу же были арестованы двое добрых людей: Жаум из Акса и Андрю из Праде, в дверях дома, куда они вошли ночью для утешения умирающей. Западня была тщательно расставлена и подготовлена.