ДОМОЙ
По жнивью идти было трудно. Мешала упругая стерня. На бороздах ноги то и дело спотыкались. Земля была влажная, налипала на сапоги. Теперь поняли, почему мотоциклисты вчера не смогли преследовать подводчика по полю: колёса проваливались в землю.
Свёрток со знаменем несли попеременно. Петька устал сильнее. Потом обливается, ноги кое-как волочит. Сказать бы Сёмке: давай свернём на большак. Неудобно: слабак, скажет, и припомнит вчерашний спор.
Но Сёмка и сам не выдержал:
— Давай, Петька, свернём на большак...
Сели отдохнуть прямо на холодную влажную землю. Как быть? На большаке немцев можно встретить. Увидят свёрток со знаменем, несдобровать тогда...
— Ночи дождаться надо, — вслух подумал Петька.
— Долго ждать, — не согласился Сёмка. И вдруг повернулся к другу:
— Придумал!
Петька поднял на него глаза.
— Знамя надо вокруг себя обернуть! Понятно?
Петьке непонятно, он удивляется:
— Как это?
— Сейчас увидишь.
И стал расстёгивать пуговицы пальто.
Тут уж понял и Петька, стал просить: — Можно мне?
Сёмка нахмурился. Вот ещё! Он, Сёмка, карту нашёл, кое-как сговорил Петьку идти. А сейчас Петька опять хочет быть первым! Здорово получается. А как наган тогда попросил, так он закричал: «Не дам!» Сёмка исподлобья глянул на друга. Вид у него был очень просительный: ну, дай понесу, жалко тебе, что ли?
— Ладно, — согласился Сёмка, — неси. Только спрячем у нас на чердаке.
Петька быстро сбросил телогрейку, рубашку. Стоял по пояс голый, ёжась на холодном ветру. Сёмка раскрыл пакет, достал знамя и начал им обматывать друга. Когда Петька надел телогрейку, Сёмка засмеялся: «Гляди, как растолстел!»
Плащ-палатку оставили в поле. Зачем она? Ещё увидят немцы.
Друзья круто свернули вправо, пересекли увал и вышли на большак. Здесь идти было легче. Долго шли, больше половины пути отмахали, когда услышали впереди лязг и грохот. Земля даже содрогалась.
— Что это? — остановились в недоумении друзья.
Впереди был бугорок. На его вершину выполз тягач, таща на буксире танк. Ребята, не сговариваясь, свернули с большака и легли в яму, из которой раньше брали гравий. За первым тягачом выполз второй, потом третий и четвёртый. Каждый волок на буксире безжизненный танк. У одного не было башни, другой — без гусениц. Такой стоял грохот, что мальчишки зажали уши. Земля дрожала, как студень. Не меньше полчаса пролежали друзья, пока странная процессия не скрылась за следующим бугорком.
Поднялись. Сёмка возбуждённо сказал:
— Видал? Это наши их подбили!
До своей деревни добрались только к вечеру. Здесь напоролись на засаду. А они-то думали, что возле дома уже с ними ничего не случится. Оказывается, в их деревню тоже нагрянули немцы... Два полицая преградили парнишкам путь. Один сразу схватил Сёмку за шиворот, тряхнул и хрипло пробасил:
— Куда прёшь, байстрюк?
— Домой, дяденька.
— Какой я тебе дяденька. Племянничек мне нашёлся!
— Мы с Петькой здесь живём. Пусти.
Петька стоял ни жив, ни мёртв. Но тут второй полицай обратился к напарнику:
— Брось, Тихон, какой с мальца спрос?
— Этим байстрюкам в рот пальца не клади.
— Дяденька, да это же Петька Куликов, — осмелел Сёмка. — Вы знаете дядю Егора Куликова? Он же староста! А это его сын. Честное слово!
Полицай повернулся к Петьке:
— Верно, малец?
— Ага!
— Отпусти ты их, Тихон, чего они тебе дались?
— Кыш отсюда, — крикнул первый полицай, и друзья, не чуя ног под собой, кинулись бежать. Отдышались у Сёмки на чердаке. Нашли старый домотканный половик, завернули в него знамя и спрятали недалеко от дымохода — там лежало всякое барахло. Только после этого приятели разошлись по домам.
Когда Сёмка вошёл в избу, мать мыла посуду. Увидев сына, медленно опустилась на стул и проговорила срывающимся от волнения голосом:
— И где же ты носился, окаянный?
— Знаю где, — буркнул Сёмка, снимая пальто и кидая шапку на кровать.
— Все нервы вымотал, бродяга ты этакий!..
А Петьке пришлось туго. Когда он воровато шмыгнул в дверь, первым, кого увидел, был отец. Тот сидел возле печки и точил пилу.
— Ага, явился, — сурово проговорил отец, приставил пилу к печке, поднялся и с полки достал ремень.
Петька прижался в угол.
— Раздевайся! — коротко приказал отец.
Петька послушно снял телогрейку и шапку.
— Иди сюда.
Петька подошёл.
— Где был?
Удар пришелся по спине, второй чуть пониже. Было больно и обидно, однако Петька молчал.
— Хватит тебе, Гоша, — подала голос мать. — Всё же обошлось.