– Обычно: короткие дубленки, шапки, ничего особенного.
– Ты никуда уходить не собираешься? – почему-то всполошилась Люся.
– Да нет, мне на работу завтра с утра.
– Из дома никуда не уходи! – крикнула она, схватила какой-то пакет и выскочила за дверь.
Вернулась, когда Василиса уже выгребла весь мусор, разложила все по местам и теперь домывала полы.
– Вот, – радостно бросила Люся и плюхнула на стол толстенькую пачку. – Помнишь, Петя нас заставлял все свадьбы фотографировать, вдруг кому-нибудь взбредет в голову купить фото. Так вот. Это – фотографии с той самой свадьбы. Я их только что получила, еле уговорила, чтобы побыстрее сделали. Сейчас Димку позовем, пусть посмотрит, может, кого узнает.
– Здорово. Только сапоги могла бы и снять, не в общественном туалете находишься.
– Сейчас разложим на столе все фото относительно молодых мужчин, пусть Дима смотрит.
Что касалось молодых мужчин, то из всех приглашенных насобиралось пять их фотографий. На свадьбе почему-то преобладали мужчины перезрелого возраста.
– Эх, маловато. Надо бы еще чьи-то снимки приложить, чтобы вернее было, – вздохнула Люся.
Василиса поджала губы и вытащила из какого-то потайного ящичка еще три фотографии. Подруги позвали соседа.
– Вот, Дима, смотри, – сурово объясняла Василиса ситуацию. – Здесь фотографии всех тех, кто мог бы покушаться на наше имущество. И даже честь. Будь внимателен.
Дима почему-то изумленно вытаращил глаза.
– Нет, вы серьезно? А что, и Том Круз хотел на ваше имущество это… покуситься? И честь? Вот охальник!
– Так это Том Круз? А мне говорила, что это молодой отверженный поклонник, – еле слышно пробубнила обиженная Люся.
– Дима, не отвлекайся, – стыдливо зарумянилась Василиса.
Парень добросовестно вглядывался в снимки.
– Так вот же он! Вот этот точно был, – ткнул он пальцем в фотографию жениха. – Второго здесь нет, а вот этого точно видел. У него еще дубленка была расстегнута и шарф длинный такой, синий, с желтым маленьким орлом.
– Спасибо, дружок. Если понадобятся спички – заходи, – попрощались с соседом хозяйки.
Теперь было ясно – приходил жених, Роман Логинов. И приходил, возможно, за зловещей коробкой. Только зачем она ему? Неужели тоже хочет заработать миллион? Правда, деньги никому еще никогда не мешали.
Ночью, подтягивая к подбородку одеяло, Василиса мысленно оправдывалась перед Люсей за свою маленькую ложь. И в самом деле, кто же мог знать, что на фотографии какой-то там Том, да еще и Круз! Ну, говорила она, что этот мальчик за ней ухаживал, ну так кому от этого плохо? Не может же она признаться подруге, что приличного мужика за всю жизнь ей так и не удалось встретить! Люсеньке хорошо, у нее все-таки был муж… А, может, тоже врет? Фамилия-то у нее девичья. И для кого они себя хранят? Да ни для кого! Просто потребителя нет, чтоб ему пусто было! Нет, вот раскроют они это дело и займутся своей личной жизнью.
Люся тоже не могла уснуть и, обуреваемая обидой, ворочалась в своей кровати. Вот ведь какая эта Васька! А она-то ей так верила! Это ж надо – подсунуть фотографию артиста, да еще и самозабвенно врать, что парень чуть не умер от любви! А она, Люся, вроде как и вовсе никому не пригодилась за всю жизнь! А у нее, между прочим, тоже есть что вспомнить. Ну, вообще-то, они с родителями жили, как все. А потом папа с маменькой как-то очень стремительно собрались на Урал, на родину, и оставили Люсю одну в здоровенной квартире. «Девочке надо устраивать личную жизнь!» – категорично заявила мама, и папенька тут же стал собирать чемоданы. Родители как чувствовали – едва они отбыли, как у Люсеньки немедленно случилась любовь. Предмет страсти был худым и длинноногим, как малярийный комар, любил много и вкусно поесть и хорошо выпить. Но вот работать не любил. Как-то так получалось, что на физическую работу у него не хватало сил, а на умственную – мозгов. Зато он обожал женщин. Всех. Без разбору. Каждую субботу, нарядившись, как рождественский заяц, выдирал возле исполкома для букетика пучок пыльных астр и шел предлагать себя в мужья – авось кто и позарится. Однако желающих не было. И только когда очередь дошла до Люси, влюбленная девушка не стала капризничать. Жених одарил избранницу духами «Белая акация», неимоверными долгами и призрачными надеждами, но до регистрации брачных уз дело так и не дошло. Случилось так, что Люсю пригласили поиграть на погребении похоронный марш. Деньги предложили хорошие, и Люся согласилась. Это произведение Люся ни разу не исполняла, поэтому дома принялась настойчиво репетировать. Жених выдержал два вечера, а потом предъявил ультиматум – или я, или эти душераздирающие звуки! И вообще, похоронный марш ему слушать еще рановато, а если Люся на что-то намекает… Люсенька, конечно, выбрала любимого, но едва женишок доверчиво засопел и по-детски зачмокал во сне губами, как она тут же развернула меха – требовалось отработать басы. Насмерть перепуганный женишок взлетел с кровати, точно ракета со старта. Так, в трусах, не дожидаясь субботы, он и удрал к очередной невесте. Людмила какое-то время горевала, потом устроилась в Дом культуры, где аккомпанировала мужскому хору «Недремлющий пожарник» и вся отдалась искусству. Родившейся дочери Оленьке она объяснила, что отец кого-то от чего-то спасал и стал героем. Посмертно. Оля по папеньке не горевала, потому что в ее классе добрая треть детишек были потомками без вести пропавших «героев». Ну и что? Прожила же Люся. И не стала подруге на уши лапшу вешать, что по ней Ален Делон сохнет. Правда, она Василисе тоже наплела про мужа-героя, так ведь та уже не маленькая, могла бы и сама догадаться. Пообижавшись еще минут пятнадцать, Люся забылась в крепком сне.
Глава 2
ЧЕРТЕНЯТА И ДЕВА МАРИЯ
Наконец-то Мария Игоревна стала матерью! Правда, она не ожидала, что Всевышний проявит такую щедрость и подарит ей сразу пятерых деток, но она все равно была рада. Совсем недавно она, несмотря на возраст, впервые вышла замуж и приняла мужа вместе с детьми. Хотелось бы знать, с какой крольчихой Петюня настрогал такой выводок? Ой, господи, так нельзя даже думать! Иначе чему она сможет научить детей. А интересно, их вообще-то можно научить хоть чему-нибудь? Вот среднему, Денису, уже четырнадцать, а он опять ночью нацедил в постель. Мария Игоревна, как и подобает заботливой маме, аккуратно свернула простыню и только тихо улыбнулась. Ну что же поделать, если у ребенка такая беда. Да и потом у Петюни в субботу стирка, перестирает и простыню. Конечно, она ему ничего не скажет, он и так из кожи вон лезет – и варит, и стирает, и работает. Мария Игоревна теперь ходит к себе на службу только ради собственного удовольствия. Нет, с мужем она не прогадала. Дети, конечно, больны, но она сумеет поставить их на ноги. С Петюней они расписались полгода назад, а с его потомством живут вместе только месяц. Когда весь выводок вышел в маленький коридорчик, у Марии закололо где-то под лифчиком. На кудрявых ангелочков дети не смахивали. Гнойные царапины, немытые волосы, вонючая одежда – это лишь неполный перечень, чем щеголяли ребята. К тому же с первого взгляда было видно, что у Петюниных отпрысков большие проблемы с умственным развитием.
– И где это они выращивались? – спросила Мария Игоревна у мужа поздно вечером, когда ребятишки были отмыты, накормлены и уложены в чистые постели. Мальчикам было постелено на полу, и только девочку хозяйка уложила в кровать, нарядив ее в свою старенькую ночнушку.
– Маняша, я все понимаю, если хочешь, мы завтра же уйдем. Двенадцать лет назад их мать ушла от меня к другому мужчине. Я все им оставил, а сам в Тюмень, к матери укатил. Алименты посылал регулярно, а что с ними, как они там – не знал. Недавно вернулся, тебя встретил и про семью свою бывшую узнал. Спилась моя бывшая супружница, мужик куда-то подевался, а дети по подвалам разбежались. Еле отыскал. Потом добивался, чтобы мать лишили родительских прав, а детей мне передали. Ну да… что говорить. Нахватались дети… Они хорошие, правда… Маша, ты только подумай, она их даже в школу не водила.