После этого зрителям показали ребят из дизель-группы, облаченных в демонического вида костюмы. Ребята поливали молоком публику, целиком состоящую их визжащих тинейджеров. Молоко брызгало на головы подростков из гигантских размеров резинового пениса.
Когда камера вернулась к Черри, та уже начинала беседу с фальшивым блондином, провозгласившим себя психиатром и специалистом по излечению жертв сатанинского культа. Блондин сделал несколько сильно научных заявлений.
90% всех исчезнувших детей, которых не удалось найти, с серьезным видом заявил он, были похищены и принесены в жертву Сатане. Я ожидала, что Черри задаст блондину естественный вопрос: откуда ему это стало известно, коль скоро дети не были найдены. Но, судя по всему, ей это просто не пришло в голову. Черри не хватило ума и на то, чтобы подтвердить или опровергнуть его рассказ, показав фактическую картину исчезновения детей в крошечном городке в Огайо, в котором, как он утверждал, и происходили жертвоприношения. Если верить этому доморощенному психиатру, то в каком-то вшивом поселении исчезло больше десятка мальчишек, а там никто даже и ухом не повел. Очевидно ничего не заметили.
Кто-то тронул меня за плечо, и я от неожиданности едва не подпрыгнула в кресле.
- Прости, - сказала Кайон, многозначительно мне подмигивая.
- Всё в порядке, - ответила я, снова поворачиваясь к телевизору. Теперь эксперт по вопросам сатанизма говорил о признаках, по которым родители могли определить, вовлечены ли их дети в оккультные секты или нет. Одним глазом я пялилась в ящик для идиотов, а вторым следила за Кайон, шествующую по комнате отдыха в направлении женского туалета. Выждав пару минут, я двинулась по проложенному Кайон маршруту.
Кайон, стоя перед зеркалом, расчесывала волосы, что было нелегкой задачей, так как они широким потоком ниспадали ей почти до талии. Я подошла и встала так, чтобы она смогла увидеть мое отражение в зеркале.
- Я проверила кабинки, - сказала она. - Кроме нас здесь никого нет.
- И что же ты накопала?
- Поначалу надо сказать, что в своих подозрениях ты была совершенно права. Я прогнала твой разговор с шефом через анализатор голоса. Как только ты упомянула Стоунуолла, показатель напряжения или, если хочешь, стресса стал зашкаливать.
- Да, мне тоже показалось, что его голос начал звучать несколько странно.
- Формулировка не точная, но в целом правильная. Но я нашла кое-что даже более интересное. Мне захотелось узнать, чем занимался шеф сразу после разговора с тобой, поэтому я проверила список всех служебных разговоров. И что, по-твоему, я получила?
- Кайон, давай не будем играть в викторину. Что ты получила?
- Ничего.
- Кайон, я хотела бы узнать подробности.
- Какие могут быть подробности у "ничего"? В течение десяти минут после вашего разговора шефа как будто не было. Он не запрашивал файлы, не звонил по телефону и не диктовал. Вот и получается "ничего".
- Но в это время у него в кабинете мог кто-то находиться. Там мог происходить конфиденциальный разговор.
- Возможно. Но молчание показалось мне подозрительным, и я решила проверить его личный сотовый телефон.
- Ты что...?! Как ты могла пойти на это без санкции?!
- Если перестанешь задавать глупые вопросы, то мне не придется врать, - ответила Кайон с ухмылкой. - Так или иначе, но твой шеф восемь с половиной минут разговаривал с каким-то человеком, в Башне свободной прессы. Это означает...
- Стоунуолл. О чем они могли говорить? У тебя есть соображения на эту тему?
- Соображения сколько угодно. Только доказательств маловато.
- Если бы это была служебная беседа, то шеф воспользовался бы обычным телефоном.
- Естественно.
- Хорошо, пойдем дальше, - сказала я. - Итак, они что-то творят под ковром. Весь вопрос в том: хотел ли шеф слить сенатору информацию о нашем расследовании, или он рассчитывал получить какие-то сведения от Стоунуолла.
- Этого я не знаю, - пожала плечами Кайон.
- Почему бы нам, в таком случае, не покопаться в прошлом? Тебе не попадалось никаких сведений о том, что Стоунуолл когда-то протежировал нашему начальнику? Может быть, он использовал свое положение для продвижения шефа по служебной лестнице?
- Трудно сказать. У Дэвисона прелюбопытное прошлое. Он быстро сделал карьеру, но в то же время следует признать, что ему удалось раскрыть несколько весьма серьезных преступлений. Нельзя исключать, что ему специально предоставлялись наиболее перспективные дела. Но никаких доказательств этому я не нашла. Одни лишь восторженные характеристики.
- Какие еще между ними могут быть связи?
- Я просмотрела все возможные варианты. Безрезультатно. Они члены разных клубов, подписаны на разные сайты новостей. Не учились в одной школе. Ничего такого, чтобы их объединяло.
- Хорошо, - сказала я, наполнила раковину умывальника холодной водой и сполоснула лицо. - Нам надо быть крайне осторожными. Если ты случайно обнаружишь какую-то новую связь между этим делом и Стоунуоллом, держи её при себе до тех пор, пока не переговоришь со мной.
- Так точно, мэм!
- Вольно! - я осушила лицо бумажной салфеткой и добавила: - А если ты узнаешь, что шеф и сенатор опять говорили по телефону, дай мне знать.
Кайон вышла, а я, выждав примерно минуту, последовала её примеру. Вернувшись в комнату отдыха, я снова взяла чашку, которую успела наполнить еще до появления Кайон. Телевизионная аудитория увеличилась еще на два человека. Ток-шоу Черри Чанг закончилось, и после него давали сводку новостей. Какой-то репортер - естественно блондин - брал интервью у девушки, сторонницы культа Виккан. На неё, оказывается, напала банда подростков, причем нападение было совершено только по религиозным мотивам. Они обозвали её ведьмой, бросили на землю и подожгли волосы. Девушка рассказывала все спокойно и с ужасающими подробностями. После этого был показан сюжет о мальчике-баптисте, попавшим в больницу с переломом нескольких ребер и множественными ушибами. Насколько я поняла, его облик соответствовал описанию внешности одного из тех, кто поджигал волосы девушки. Потрясающе!
Когда, оторвавшись от печальных мыслей, я снова обратилась к экрану какой-то репортер, захлебываясь, тараторил: "...Атланту охватила паника, и страх населения нарастает по мере приближения пятницы, которая на этот раз совпадает с тринадцатым числом месяца!" После этого последовал репортаж из оружейного магазина, владелец которого сказал, что полностью распродал большую часть огнестрельного оружия и боеприпасов.
Я покачала головой. Расследование необходимо заканчивать, как можно скорее.
Вернувшись в конференц-зал, я нацепила на голову прибор связи. Некоторые эксперты подняли на меня глаза.
- Что случилось за время моего отсутствия? - спросила я.
Одна из женщин в ответ лишь молча пожала плечами, а эксперт-мужчина, так же молча, мотнул головой в сторону дюжины новых мигающих цифр на изображении тела Рейвен.
Я уселась за стол и вывела на экран список дел, требующих моего личного вмешательства. Их оказалось более пятидесяти. Что же, придется заняться бюрократической рутиной. Пробежав глазами список, я выделала дела, который могли подождать. Где-то в середине списка был обозначен звонок Тони с информацией о том, как идет поиск преступника. Решив убить одним махом несколько зайцев, я вместо того, чтобы читать доклад, вызвала его по прибору связи. Прежде чем уговорить Минди соединить меня с лейтенантом Браунингом, мне пришлось выслушать несколько льстивых замечаний в мой адрес. Наконец я услышала голос Тони.
- Браунинг слушает.
- Привет, Тони, говорит Меган. Как у тебя дела?
- Только, только собирался доложить, что закончил допрос родственников жертвы. Полный отчет уже передан в главный файл.
- Скажи мне лишь самое интересное.
- Не знаю, насколько это будет для тебя интересно. Самое любопытное на мой взгляд состоит в том, что жертва вернулась жить в дом родителей через пару месяцев, после того как оставила работу в "Свободной прессе". У родителей сложилось впечатление, что во время работы их дочь испытала какое-то потрясение. Но все разговоры на эту тему она пресекала. Затем она разошлась с семьей. Разрыв произошел, как я понял на... мм... на религиозной почве. Она перестала посещать церковь, а родителям это крайне не нравилось. Одним словом, жертва вернулась в Атланту. Через пару лет обе стороны предприняли попытки примириться, но из этого ничего не получилось. Родители не встречались с дочерью вот уже одиннадцать лет.