- Возможно, Джастин, возможно... Если, конечно, подобное действительно произошло, и если мы сможем это доказать.
Скептицизм Линды начинал меня злить, но в её словах, увы, была доля истины.
- Что будем делать, если я смогу добыть доказательства?
- Каким же это образом?
- Я могу вернуться к нему, имея в кармане магнитофон. Если лишь одно упоминание о картине нагоняет на него страх, то прямое заявление о том, что нам все известно, повергнет его в ужас и он расколется. Я заставлю его сделать признание перед магнитофоном. После этого мы сможем не только обменять пленку на свободу для Джен и Дрю, но и вынудим Заха отойти от руководства Христианским союзом. Уверен, это сработает в лучшем виде!
Джен поставила стакан на стол и, делая ударение на каждом слове, сказала:
- Во-первых, мне необходимо принять душ и выспаться, и я не имею ни малейшего желания далее обсуждать эту тему.
Она поднялась со стула и продолжила, глядя мне прямо в глаза:
- И, во-вторых, ты впредь не посмеешь приблизиться к его офису и на пушечный выстрел. Ты меня хорошо понял, или мне придется приковывать тебя к батарее отопления каждый раз, когда я выхожу из дома?
Я заскрипел зубами, но тут же, овладев собой, кивнул согласно и послал ей улыбку, означавшую : "Я очень хороший мальчик". Эта улыбка неоднократно выручала меня в прошлом. Вот и Линда сейчас на неё купилась.
Ну и прекрасно. Ведь завтра мне предстоит провести светскую беседу с Захом, беседу, которая положит конец всему этому делу.
Глава двадцать восьмая: Художник.
Вторник десятого. Вторая половина дня и вечер.
Я сижу в твоем любимом чайном заведении, Рейвен, пью твой любимый чай и жду твоего появления. Мои маленькие мышки следят за тобой вот уже несколько недель и рассказывают мне обо всех твоих привычках. Мне известно, что ты любишь жасминовый чай без сахара, я знаю, что перед отходом ко сну ты выпиваешь чашку теплого молока, знаю я и то, что ты заходишь сюда каждый день после того, как кончаются уроки в школе.
Ты, как и говорили мои маленькие мышки, являешься в 3:45. На тебе свободное зеленое платье, а твои длинные серебряные волосы связаны на затылке и ниспадают на спину пышным конским хвостом. Я слежу за тем, как ты заказываешь чай, как садишься за столик и как смотришь через окно на пробегающие по улице машины. Мои мышки, Рейвен, сообщают мне, что теперь стала ведьмой. Ты - ясновидящая, и способна заглянуть в будущее. Интересно, получаешь ли ты сигнал о том, что я здесь, и видела ли ты огненные письмена на стене, предвещающие мое появление? Если это так, то события принимают еще более драматический оборот.
Ты несколько минут неторопливо потягиваешь чай, а когда чашка пустеет, внимательно вглядываешься в неё. На твоем лице появляется изумление, и ты сердито хмуришь брови. Создается впечатление, что ты что-то узрела на дне пустой чашки. Неужели расположение чаинок может тебе что-то сказать? Неужели оно предупреждает тебя об опасности? А может, чаинки говорят тебе о приближении часа справедливого возмездия?
Ты выходишь на улицу, а я следую за тобой, незаметно наблюдая с противоположной стороны улицы за тем, как ты неторопливо проходишь два квартала, между чайным заведением и твоим домом. Я вижу, как ты останавливаешься, чтобы полюбоваться игрой солнечных лучей в листве клена. Может быть, ты что-то видишь в этой смене яркого света и легкой тени? Ты видишь знамения, говорящие о том, что эта ночь уготовила для тебя? А может быть, тебе просто нравятся те причудливые пятна, которые танцуют на тротуаре? Ты смотришь на свой, непонятный мне мир еще несколько минут а затем входишь в дом.
Ты входишь в свой дом, а я залезаю в свой микроавтобус, чтобы там дождаться наступления вечера. Сгущается темнота, передо мной появляются мои маленькие мышки Джек и Люсьен, мы тайком проскальзываем в садик за твоим домом и продолжаем наблюдать за тобой через окна. Ты готовишь себе ужин, но почти к нему не притрагиваешься. Ты зажигаешь камин и долго сидишь перед ним, вглядываясь в пламя. Не слышишь ли ты в потрескивании поленьев отзвука прошлых преступлений? Не видишь ли ты в пляшущих языках огня лиц старинных друзей, которых надеялась забыть навсегда?
Наконец ты отходишь от камина и направляешься в кухню, чтобы согреть для себя молока. Если ты и ощутила в напитке присутствие наркотика, то по твоему лицу этого не видно. Затем ты отправляешься в кровать.
Я выжидаю тридцать минут, а затем знаком даю понять Джеку и Люсьену, что час настал. Они проникают в твой дом быстро и бесшумно. Высокие профессионалы! Ключ к успеху любого начинания - высококлассные исполнители. А тот, кто проводит много лет в тюрьме, неизбежно обзаводится кругом великолепных помощников. Мы осторожно поднимаемся по ступеням на второй этаж к спальне Рейвен. Скорее всего, она нас не слышит, транквилизатор в молоке должен сделать свое дело. Но стоит ли рисковать понапрасну?
Мы подходим к спальне. Джек и Люсьен готовы сразу приступить к реализации моего плана, но я знаком прошу их подождать. Мне хочется посмотреть, как она спит. Не мучают ли её дурные сны? Помнит ли она то, что когда-то сделала?
Она что-то бормочет во сне, затем вдруг садится в кровати и смотрит мне в лицо.
- Это ты? - говорит она и в её голосе я улавливаю скорее не страх, а удивление и любопытство.
- Да, - отвечаю я. - Ты должна была знать, что я появлюсь.
Она пытается встать, но понимает, что не может. Растворенный в молоке реагент, видимо, лишил чувствительности её конечности.
- Да, знала, - отвечает она после долгой паузы. - И в какой-то степени ощущаю облегчение...ожиданию пришел конец.
Люсьен и Джек готовят оборудование для ночной работы.
- Я хочу, чтобы ты знал, - говорит она, - что в этом я им не помогала. Я ни о чем не знала. До тех пор, пока все не было кончено.
- Я тебе верю, - отвечаю я. - Но ты так ничего и не сказала. Ты всё знала, но хранила молчание.
Её голова снова опускается на подушку.
- Я не могла...Не могла в это поверить. Вначале.
- А потом?
- Потом... Потом у меня не было никаких доказательств. Это прозвучало бы как безумное обвинение, безумная выдумка безумной женщины. И...
- И...?
- И...я чувствовала себя виноватой. За то, что верила в него. За то, что не увидела всего раньше.
По щеке Рейвен катится слезинка. И я тронут.
- Это всё равно должно произойти, - говорю я, а Люсьен, тем временем, затягивает на её руке жгут. - Но прежде мне хочется сделать тебе подарок. Я наклоняюсь и шепчу ей в ухо: - Из всех тех, кто замешан в это дело - ты единственная, кого я прощаю.
Она улыбается, но я не знаю, является ли эта улыбка следствием моих слов, или на Рейвен действует наркотик. На какой-то краткий миг у меня возникли сомнения. Я вижу насколько она изменилась за эти пятнадцать лет. У меня возникает желание бросить всё и уйти.
Но я вспоминаю об Алисии, и все мои сомнения исчезают.
Мои маленькие мышки приступают к работе.
Глава двадцать девятая: Ведьма.
Среда одиннадцатого. 8 час. 30 мин. утра.
В трубке послышался гудок. Затем второй. Лишь после третьего сигнала я услышала голос своего редактора.
- Слушаю?
Проклятие! Я рассчитывала на то, что ответит мне её голосовая почта. Врать машине гораздо легче, чем человеку.
- Привет, Анжела, - сказала я, пытаясь придать своему голосу хрипотцу. Оставалось только надеяться, что хрип звучит достаточно убедительно. Последний раз симулировать болезнь мне приходилось еще в школе, и я несколько утратила навыки. - Это Холли.
- Холли?! У тебя ужасный голос! Что с тобой?
Да, похоже, я слегка переборщила. Мне следовало изобразить всего лишь простуду, а вовсе не рак горла.
- Грипп, видимо. Он просто жрет меня заживо. Скорее всего, его притащила из школы одна из моих девчонок. Так или иначе, но работать сегодня я не могу.
- Глубоко сочувствую, - совершенно искренне ответила Анжела, тем самым усугубив мое чувство вины. - Может быть, ты попытаешься потрудиться дома?