– Повтори мне, боярин, вот что. Когда ты отъезжал, что делалось с князьями?
– Князя Игоря выкупил у Чилбука и взял к себе Кончак Отракович, Всеволода, брата его, захватил Роман Кзич, Святослав Ольгович сидит в оковах в стане у Копти из Улашевичей, а Владимир – у Елдичука Вобурцевича. Тысяцкий Игорев Рагуил Добрынич убит, Олстин Олексич умер от ран в полоне у Кзы Бурновича, вождь ковуев Алпар-батыр у Кзы же в оковах был.
– Когда ты выехал из половецкого стана?
– Вчера о полудне, великий княже. Я загнал двух коней – быстрее прискакать не в силах человеческих…
– Ярослав! – выкрикнул великий князь. Заставил себя успокоиться, проглотил комок в горле… Зашипел. – Твой Олстин в полоне, ковуев ты туда посылал… Ты с головою в Игоревом дерьме! Теперь поправляй дело, умник. Вы с Игорем твоим отворили поганым врата в Русскую землю, затворить теперь ты сам не в силах, так сделай хоть всё, что сумеешь! Своими дружинниками прикрой собственный степной кордон, а карачевцев, что в ладьях у меня, одари, вооружи, посади на коней и отправь в посемские городки, пусть держат хоть эти два… ну, Вир и Попаш, а я пришлю сыновей на подмогу.
– Князь Игорь Святославович просил привести к нему попа со священными вещами, – заикнулся было Беловод Просович.
– Попа ему? Вербовому кусту пусть молится, вояка! – взметнулся со скамьи великий князь Святослав и склонился над братом. – Мы еще разберемся в этом деле, ты, суздальский подручник! А пока упаси тебя Боже, брат, не совершить мною тебе повеленного! Я же бросаю здесь ладьи, а сам скачу в Киев.
– Ты нехорошо стал говорить со мною, брат, – обиженно протянул князь Ярослав. – Порою мне кажется, что ты, посидев на Киевском столе, ведешь себя совсем не как Ольгович. Уж ты прости мне правдивое слово, брат.
– Я – не как Ольгович? – изумившись, великий князь замер на месте уже у дверей. Вернулся неспешными шагами на середину спальни, задумался, коротко хохотнул. – Да, ты прав, пожалуй. И ты, брат, если удастся тебе по рождению и чести рода своего сесть в свое время на великом киевском столе, почувствуешь себя… ну, Ольговичем останешься, конечно, но будешь уже не то, что новгород-северский или черниговский князь. Я-то ведь могу сравнивать! Защищать Русскую землю надо по-иному, нежели Северскую или Черниговскую твою, и в том половцы никакие не союзники, и суздальский властелин не союзник и покровитель, а соперник и неприятель.
– А я не заглядываю так далеко, – надул толстые губы Ярослав. – Мне сейчас о моем княжении забота.
– Тогда слушайся меня! – Святослав Всеволодович снова подбежал к дверям, и уже оттуда прокричал. – Четыре княжества без князей и без дружин, а беззащитный Путивль первый пойдет под сабли степняков! Я из Киева со всем не справлюсь, брат!
В сумасшедшей скачке лесными дорогами от Чернигова до Киева великий князь поуспокоился, конечно, и придумал, в основном, как прикрыть Киев от неминуемого набега кыпчаков, ободренных, само собою, победой над северскими князьями. Войска из многих союзных княжеств, собранные им для большого похода в степь, придется пустить на прикрытие Переяславля и городов по Суле. Брат Давид Смоленский обещал привести свою дружину, вот ею на первое время и можно будет заткнуть дыру. И еще, трясясь в седле, думал он о злосчастном Игоре, о том, что уж теперь заклятый друг, соправитель Рюрик не преминет потребовать суда над выскочкой Ольговичем – и что ж, будет на этот раз прав. А Игорь пусть получит, наконец, по заслугам!
Однако зрелище стен и церковных куполов Киева, выросшего вдруг на высоком берегу Днепра в тихом сиянии лимонного заката, успокоило великого князя. Тяжело сползая со взмыленного Кусаки на загаженный песок перевоза, он уже знал, что учинит с Игорем. Угрюмо следил князь Святослав за байдаком перевозчика, застрявшим на середине реки. Все кости у него ныли, а перед глазами всё прыгала молодая зелень придорожных лесов. Как только доберется до постели, повалится спать – дай боже, чтобы сапоги с него успели стянуть. Однако перечень тех, кого желает увидеть утром у себя в гриднице, уже готов в его голове. И гонцы поскачут до того, как колокола ударят к вечерне.
Утром, еще до заутрени, в гриднице стоя, ожидали великого князя его бояре, собравшиеся, как положено, к пробуждению господина. Угрюмо косились они на редких здесь гостей – Севку-князька, одетого в какие-то обноски, но, тем не менее, по праву княжества своего развалившегося на скамье, и знаменитого сыщика Хотена, киевского боярина и бывшего великокняжеского мечника. Оба никогда не были особенными доброхотами Ольговичей, однако великий князь лучше знает, кого и зачем к себе вызывать. Шептались, что и соправитель Рюрик Ростиславович прискачет из Вышгорода, но, конечно же, попозже, чтобы не уронить чести своей великокняжеской перед Святославом Всеволодовичем.