– Хорошо, княже. Давай езжай вперед.
Теперь Овлур держался сзади и обхаживая камчой то своего коня, то саврасого. Вскоре саврасый сообразил, что от него требуется, и Игорь больше не отставал. Стемнело, кони хрипели, груди их покрылись пеной. Князь ожидал, что Овлур на скаку молодецки перепрыгнет на поводного коня. Однако, когда пришла пора, Овлур спешился. Забираясь на поводного, сказал задыхаясь:
– Кони нам нужны, чтобы добраться до речки Бритай. Там в воде запутаем следы и спрячемся.
– Разве остались следы?
– Конечно. Ведь скоро выпадет роса. Погоня увидит две дорожки на траве. Это что для русича следы на песке разбирать. Ты там не долго, княже. Дай лучше мне повод
Это князю вдруг совершенно необходимо стало отойти на несколько шагов: выпитая чаша кумыса мучила его на скаку, пучила живот, и вот теперь пришлось спускать штаны… Прислушиваясь к ночным степным звукам, Игорь думал о том, что совершенно не понимает, как Овлуру удается находить дорогу безлунной ночью.
Отчаянная скачка продолжилась. Они безжалостно загоняли коней: сначала загубили чалого и саврасого, а потом и поводных буланых бросили подыхать на берегу небольшой степной речки. Долго брели против течения мерцающим под ногами мелководьем, пока Лавор не повернул влево и не затащил князя в пещеру. Сунул ему кусок бастурмы. Игорь отрезал полоску, положил в рот – да так и заснул, не разжевав, под шелест, с которым толмач пытался хворостом прикрыть выход из пещеры.
Разбудил князя топот копыт. Это были глухие удары неподкованных конских копыт по земле, но показалось ему спросонья, что бьют они прямо по голове, ведь лежит он уже в земле, в могиле. Тут Овлур горячей сухою рукой попытался зажать Игорю рот. Опомнившись, князь освободился, замер и стал прислушиваться. Всадники переговаривались между собою, удары копыт и голоса кыпчаков приближались. Хоть и шумело в ушах у Игоря, он различил голос Буртаса, и как сокольничий сказал:
– … Урус-коняз шайтан йок, урус-коняз маскаран…
Потом стихло над головою, Игорь подождал еще для верности, потом спросил шепотом:
– Что есть «маскаран»?
– А! Буртас сердит, ругает тебя, княже. Забудь! Важно, что ехали они по течению речки, стало быть, возвращалась погоня. Доехала до границы улуса Кончакова и вернулась. Теперь нам бояться надо пограничных разъездов да охотников. Всех бояться в кыпчакских малахаях. Но всё равно уже легче нам будет, княже.
Сквозь кучу хвороста в пещеру сочился серый рассвет. Князь Игорь ощутил такую благодарность к зануде Овлуру, что с радостью выслушал бы еще какие-нибудь его объяснения.
Однако очень скоро понял князь, что бегство из степного полона есть тяжкий труд, еще более тяжелый и угнетающий человека, чем воинский. Они продвигались рывками от одной малой речки, названия которых князь не желал и запоминать, до другой. Ночами (слава Богу, хоть луна появилась!) пересекали водоразделы, калеча ноги о скрытые темнотой камни, раздирая одежду о кустарник, днем прятались в прибрежных рощах, перекусывали, отдыхали. Когда кончились запасы вяленого мяса, Лавор, тяжелее переносивший пешие переходы, безропотно отдал Игорю лук и стрелы. Князь давно уже не сердился на него за то, что не прихватил с собою второго налучья и колчана. В пешем походе неимоверно потяжелела даже любимая фляга, болтающаяся на поясе, и он приспособился нести её за плечами.
– Я не очень хорошо стреляю из лука, Лавор, – признался князь, принимая оружие. – С вами, кыпчаками, мне не сравниться.
– Молодые гуси и лебеди еще не стали на крыло, а на земле в них только слепой не попадет, – оскалил желтые зубы заметно похудевший толмач. – Прошу тебя об одном: уйди охотиться назад по нашему пути, бей их как можно дальше от этот дневной стоянки и старайся поменьше шуметь. Трёх-четырёх птиц довольно будет, чтобы хватило нам до Донца.
Бить птиц из лука для еды оказалось занятием потруднее, чем гонять по полю верхом с соколом на рукавице. Птичьего крику и гаму тоже хватило. Тем не менее через час Игорь вернулся на стоянку с двумя лебедями и гусем. Завидев его, Лавор тут же подхватился с лапника, на котором лежал, побросал его в речку, взял у князя добычу, зашел в воду и повернулся спиной. Игорь покорно зашлепал вслед за ним против течения.
Наконец Лавор увидел подходящий ручей, вытекающий из глубокого оврага, и свернул в овраг. Сели на холмике над ручьем. Люди, если и бывали здесь, следов своего присутствия не оставили – в отличие от лисиц, которые, по-видимому, любили здесь завтракать и не позаботились убрать грудки птичьих косточек и грязные кучки перьев.