– Эй! А куда войско наше подевалось?
– Все при деле, княже, – степенно пояснил Хотен. – Децкий Неудача сторожит отца Федора, чтобы не сбежал из собора. Хмырь с копейщиками окружил двор на Ильинской, там один наш свидетель пребывает, а остальные пасут другого, тот клеть снимает на Путивльской площади. Там я главным назначил самострельщика, да тот, второй парень и не столь опасен, как первый. Ты прости, что я всем распорядился, пока ты пиво пил и ну… отдыхал, что ли.
– Я не отдыхал, – гордо заявил Севка-князёк. – Я сочинял песню. Про этого самого неудачника, что мимо Рыльска проехал.
– А как же ты сочиняешь, если его, Игоря Святославовича, в глаза не видел? – это раскрасневшаяся Прилепа притворилась, что ей любопытно княжье сочинительство. Хотен, во всяком случае, ей не поверил.
– Почему же не видел я его? Доводилось видеть Игорька-хорька, – грустно пояснил Севка-князёк. – Грубый лесной мужик, да еще и кривоногий. Вот только дело не в нем самом, а в том, что именно я спою про него. Думаете, славный Илья Мурамленин был лучше Игоря?
– Добро, княже. Теперь собирай всё своё хозяйство, буди Сновидку, пусть поможет. Дружинники уже всё наше забрали, и поводных коней из конюшни тоже, а я расплатился с гостинником. Нам сюда лучше не возвращаться.
Возле собора бросил к ним коня навстречу молодой Неудача Добрилович. Натянул поводья.
– Боярин! Прости, княже! Боярин! Поп хотел выйти, а я не пустил!
– О Велес всемогущий! А если по нужде хотел? Ему же еще надо венчальную память без ошибок написать! Оставь коня у коновязи, беги к батюшке и вежливенько спроси, не нужно ли ему выйти, да и проводи его туда и назад!
Через полчаса они вывалились из церковных дверей. Прилепа сияла, то и дело поглядывая себе на грудь: хорошо ли спрятала заветную венчальную память? Повязала на голову бабий платок, потом, вздохнув, напялила сверху шлем с бармами. Супруг её хмурился: ему сильно докучало кольцо на пальце; видать, Прилепа припасла это колечко давненько – когда он не настолько еще растолстел.
Солнце садилось, а надо было управиться до вечерни. Сели на коней, поехали на Ильинку. Слава богу, в крошечном городке всё так близко, только руку протяни. Вот и тот самый двор.
Пеший Хмырь шагнул им навстречу, взял под уздцы Хотенова коня.
– Не пойму я, боярин, спит он, что ли? Зажег, было, огонёк, да тут же и погасил. А вот ворота на засове. Прикажешь ломать?
– Нет, нам лишний шум не к чему. Кто из ребят полегче? Подсадите, а он пусть откинет засов да нас всех и впустит.
Ловкий отрок-стрелок, Худяк, кажется, по имени, вскарабкался, звеня железом, на забор. Хотен недовольно оттопырил губу: его нежелание шуметь на сонной улице могло стоить парню жизни, ведь хозяин двора мог сейчас застрелить Худяка из самострела и объяснить потом, что принял за вора. Стукнул засов, ворота со скрипом распахнулись, заранее наученные дружинники тяжело пробежали через двор, треснула дверь, сорванная с ремней могучей рукою Хмыря. Хотен махнул рукою, прося князя и Прилепу оставаться на месте, и въехал в маленький двор. Такой и у него был когда-то на Подоле. Неужели и там так же несло мочой и перекисшим пивом?
Вот, наконец, вывалился из двери темный клубок тел: молодой парень, по-видимому, тот самый злодей Чурил и двое дружинников у него на плечах.
– Он ли? – спросил Хотен у Хмыря, возникшего на крыльце.
– Он, он, – тоже вполголоса подтвердил Хмырь, отряхивая руки в боевых рукавицах. – Пьяный только, как ночь.
Хотен кивнул, наклонился с седла к парню, положил ему руку на плечо:
– Поиман еси великими князьями киевскими Рюриком Ростиславовичем и Святославом Всеволодовичем как свидетель по тайному державному делу. Понял? Гм… Ладно, ребята, вы свидетели, что сказано ему было, кем поиман и для чего. Вяжите его и устройте на поводном коне.
Теперь сыщик развернул коня к воротам:
– Прилепа! Только быстро!
Помощница, прикрывая полою шубки уже зажженную свечу на маленьком медном подсвечнике, просеменила через двор и скрылась в черной дыре двери. Через мгновение дверь слабо осветилась, равно, как и щели в волоковом окне. Темнеет, темнеет! Прилепа должна обшарить берлогу Чурила, отыскать тайник, забрать всё, что покажется ей подозрительным, и обязательно все грамотки, взять оружие, куны, одежду. Всё это, скорее всего, не понадобится парню возвращать – однако кто знает, как повернется допрос? Быть может, и отпустить молодчика придется…
– Хмырь, мы теряем время. Возьми двух человек и привези второго беглеца, сего отрока Непогода. Что сказать нужно, запомнил? Пусть прихватит одежду, запасец в дорогу какой, оседлает коня, а тогда уже свяжи ему руки. Сильно не пугай, он нужен нам и вправду, как свидетель.