Хитро усмехнувшись, заявил Кончак, что великим князьям, очевидно, остался неизвестным побег Игоря Святославовича. О каком же выкупе теперь может идти речь? Всеволод Буй-Тур у Кзы, к нему и следует обращаться. Конязь Святослав помер, был он в полоне у мурзы Алтына, а теперь тот вернулся в свое кочевье у реки Итиль. Кости же Святослава родичи могут забрать бесплатно, ибо лежат они в его, Кончака, улусе. А молодой Владимир у меня, перекупил я его, выкупу за него не нужно, а вот свадебные подарки понадобятся.
Хотен помедлил, запоминая. Потом поклонился:
– Все твои слова будут переданы в точности, великий хан. А теперь, поскольку посольство завершено, не будет ли послу дозволено удалиться? У нас впереди долгий, тяжелый путь.
Опять скривил в усмешке свое желтое лицо Кончак. Разве может быть тяжким путь по душистой степи и мимо тенистых дубрав? К тому же он, Кончак, как только ему дозорные донесли о том, что малая дружина урусов с посольским значком устроила дневку в Волчьей балке, сразу решил поехать навстречу. Думает он, что великие князья киевские поручили послу Котяну заодно осмотреть место недавнего побоища, вот и сам он с удовольствием посетил это славное место. Он приглашает посла Котяна выехать за пределы негодной для пастбища земли и там, на вольном воздухе, побеседовать.
Делать было нечего Хотену, пришлось с благодарностью согласиться, и два отряда поехали дальше вместе. Действительно, вскоре сумел он вздохнуть полной грудью, а когда увидел у зеленой, не объеденной конями березовой рощицы, расписную вежу на колесах, а перед нею расстеленный бухарский, должно быть, ковер, у него гора с плеч свалилась: речь, очень на то похоже, действительно шла о мирной беседе.
Хан пригласил посла присесть на ковер, а когда Хотен устроился, наконец, кое-как, увидел он, что хозяин уже сидит, как ему удобно, на корточках с чашею кумыса, и такую же чашу предлагает ему размалёванная молодая половчанка с голым животом. Девица улыбнулась прельстительно, Хотен побагровел, в голове у него зашумело, и он не сразу расслышал, что она ему говорит.
– Коназ Игор куны давать, – вот что она сказала, понял посол.
Кончак усмехнулся. Девка Бюльнар полагает, что его друг коняз Игор должен вознаградить её за их частую любовь. Вот когда молодой коняз Владимир и Свобода поженятся, а еще лучше, когда скрепят свое супружество младенцем, он, пожалуй, отправит Бюльнар вместе с ними к конязю Игорю, пусть голубки между собою сами разберутся. Он, великий хан, после бесчестного поступка отца вовсе не изменил своего отношению к сыну. Не то, что другие ханы, те за побег Игоря наказали русских пленников: все теперь сидят в оковах, а многие и биты плетьми… Будет случай, скажи Игорю, что любимый его сокол Сапсан крепко заболел и едва ли выздоровеет… А посол Котян, он что, брезгает кумысом?
– Вовсе не брезгаю, великий хан, – возразил Хотен, взял чашу и отхлебнул. Подумал, что после такого зрелища выпил бы и чего покрепче, но от кислятины хоть не вывернет. – Подумалось мне, великий хан, что хорошо бы мертвых русичей отпеть по православным обрядам, да и похоронить в братских могилах. Если бы ты дал свое позволение, я бы сообщил о нем на Северщину.
Помолчав, хан заявил, что предложенное послом расходится с его, великого хана, намерениями. Ведь эти груды белых костей урусов-воинов есть готовый памятник великой кыпчакской победе над иноземными грабителями и насильниками. Чего искали северяне в Дешт-и-Кипчак? Он устроит так, что сюда будут привозить юношей и подростков, чтобы они учились тому, как надо защищать свои степи. Приметил он: хотя на костях и мяса-то не осталось, вороны по-прежнему прилетают сюда. А может быть, это молодые птицы, которых старые учат, как обходиться с трупами пришельцев?
– Великий хан, – трудно вымолвил Хотен, – а разве предки не завещали нам с почтением относиться к мертвому телу, пусть бы даже и пришельца?
Кончак погрустнел. О, если бы сами урус-конязи подавали в том пример! Разве хоть раз кыпчакы, убитые в набегах на Русь, были похоронены по-человечески? А сколько ханов и знатных батыров после пленения было утоплено, казнено отвратительной для степняка смертью? Впрочем, он совсем не о сих старых обидах хотел поведать урус-послу для точной передачи на словах великим князьям киевским.
Тут хан повел жидкой бородкой в ту сторону, откуда они только что приехали, и заявил, что Игорево побоище вовсе не означает, что теперь начнется долгая война. Война прекращает торговлю, а мир выгоден всем. Он хотел пояснить, почему и дальше будет дружить с северским князем, а с переяславльским воевать. Он думает как кыпчакский хан и хочет добра для своего улуса и для всех кыпчаков. А кыпчакам не нужны леса, в которых спрятались северяне и суздальцы. Русь ослабела, а кыпчакам следовало бы снова отобрать у неё все степи до самого Киева, всё Левобережье, а русские города там подчинить кыпчакам, как Шарукань или Сугров. Пусть в Переяславле останутся урусы-ремесленники, пусть даже церкви стоят, а хан и дружина пусть будут половецкие. Это благодатные места, в степях есть, где выпасти скот, а в рощах найти дрова и жерди для юрт, дерево для всяких необходимых в кочевом быту поделок. Кроме того, разве не свидетельствуют бесчисленные курганы на этой земле, что и в давние времена ею владели кочевники?