Юноша кивнул.
— Джастин, послушай. Жиро допрашивал тебя. И потому знает, что ты говорил правду. Он только…
— Он ублюдок.
— Джастин, не нужно перегибать палку. Делай, как велит Жиро. Не ошибайся. Ты же не собираешься причинять маленькой девчушке зло. Знаю, что не собираешься. То, что вытворяла с тобой Ари, здесь ни при чем. И ты не захочешь обижать ребенка.
— Нет, я ведь никогда Ари пальцем не трогал. Неужели вы думаете, что я способен обидеть ребенка?
— Знаю, знаю, что нет. Просто подумай над моими словами. Вспомни их, когда судьба вновь сведет тебя с Ари. Ариана Эмори стала причиной твоего потрясения. Может статься, что ты невольно отыграешься на ребенке. Ты в состоянии причинить ей боль. А потому прошу тебя серьезно задуматься над нашим разговором.
— Ничего я с ней не делал!
— Не делал, не делал. Успокойся. Успокойся и отдышись. Послушай меня. В твоих интересах вести себя как надо.
— Естественно.
Деннис взял собеседника за руку и подтолкнул к стене, чтобы дать пройти охранникам, уходившим из кабинета. Но руки юноши Най все равно не отпустил. Помолчав, он сказал:
— Джастин, я собирался сказать… В общем, насчет заявления, что лежит у меня на столе — по поводу телефонной связи. Думаю, что для порядка подержу его еще несколько недель, а потом подпишу. Тебе придется немного потерпеть. Джордан умен, да и служба безопасности должна все обмозговать. Я делаю все, что в моих силах. Я хоть чуть-чуть тебя порадовал?
— Чем мне придется расплачиваться за такую любезность?
— Ничем. Ровным счетом ничем. Только веди себя осмотрительно. Не нужно влезать в разные передряги. Договорились?
Уоррик-младший тупо смотрел на стену, разглядывая облицовочную плитку из декоративного камня — незамысловатый узор плыл перед глазами. Вдруг юноша ощутил прикосновение к своему плечу.
— Мне жаль. Мне очень жаль, — забормотал Деннис, — я все знаю. У тебя ни один день не проходит спокойно. Но я хочу, чтобы и ты поучаствовал в проекте. Поэтому я сумел добиться у Жиро права оставить тебя в Ресионе. Ари была к тебе неравнодушна — но не в том дело… В общем, так: ты ей нравился. Я уж не говорю, что между вами было даже нечто большее. Я помню ее — и после смерти — и знаю, как себя самого. Между Ари и Джорданом существовала застарелая и острая вражда. Но она, оценив твои успехи в учебе, поняла, для чего ты ей сгодишься.
— Дутые успехи!
— Нет, не дутые. Но и не слишком выдающиеся, как ты понимаешь. Зато охватывавшие аж с полдюжины отраслей. Ты обладаешь теми же качествами, что и она. Конечно, назвать тебя ее двойником — значит погрешить против истины, ибо у тебя над душой никогда не стояла Ольга Эмори. В одном разговоре она обмолвилась — и я не лгу — будто собиралась перевести тебя в свой отдел и что на самом деле она видела в тебе куда больше возможностей, чем свидетельствовали результаты тестов, — возможностей даже более значительных, чем возможности Джордана. Так она сказала, не я.
— Но на уме у нее была отнюдь не наука, и вам это хорошо известно.
— Ошибаешься. Конечно, ты хочешь услышать нечто иное. Но если у тебя действительно есть желание разобраться в том, почему она поступала с тобой так, то ты должен узнать все. Во всем этом меня интересует лишь одно — сама Ари. Пойми — она умирала от рака. Омоложение не удалось. Сейчас врачи спорят, был ли срыв следствием развития раковой опухоли, или омоложение не удалось по естественным причинам и позволило болезни прогрессировать. Но что бы ни происходило, не подлежит сомнению факт, что Ари знала, в какой опасности оказалась, и что более неподходящий для омоложения момент было просто невозможно выбрать. Однако хирургическое вмешательство означало перенос проекта на неопределенный срок, а потому она приказала Петросу помалкивать и сумела не допустить утечки информации. Ведь проект — плод ее усилий, и если бы ей пришлось лечь на операцию — уверен, она не исключала и такой возможности: дурой она совсем не была — так вот, если бы Ари так поступила, проект хоть и не остался бы без поддержки, но все равно в течение нескольких месяцев им руководил бы кто-нибудь другой. Пойми, Джастин, моя уверенность продиктована хорошим знанием Ари, ибо мы дружили. Именно мне она позволяла пользоваться своими заметками. Жиро чертовски здорово соображает, когда речь заходит то деньгах, вот он и взял на себя финансовую сторону дела. Но мое беспокойство — ее беспокойство, то есть сам проект. Думаю, что ты питаешь искренние сомнения на его счет. Как же — нет контрольных замеров, не фиксируются дублирующие результаты. Но в этом нет необходимости — у нас есть результаты, накопившиеся за двести лет работы с ази. И потом, такие вещи не поддаются количественному измерению: мы имеем дело с человеческой жизнью, с эмоциональным измерением, измерением субъективным. Можешь сколько угодно не соглашаться, я только сильнее зауважаю твою профессиональную честность. Но если попытаешься ставить нам палки в колеса, наживешь непримиримого врага в моем лице, понял?