Имоджин резко сложила веер. Решив продемонстрировать всему обществу, что Маттиас не обращает внимания на любопытные взгляды, она вскочила со своего места и, схватив за подлокотник небольшое кресло, сделала попытку придвинуть его поближе к креслу Маттиаса.
Увидев это, Маттиас с некоторым запозданием также поднялся:
— Позвольте помочь вам, мадам.
— Все в порядке, — сказала она, пытаясь сдвинуть кресло. — Кажется, оно застряло, но я справлюсь сана, милорд.
— Погодите, Имоджин…
Кресло оказалось тяжелее, чем выглядело. Имоджин дернула его изо всех сил. Раздался треск, и тонкая деревянная ножка сломалась.
Кресло опрокинулось на красный ковер. Имоджин потеряла равновесие и оказалась на коленях Маттиаса. Он обнял ее и заулыбался, когда она в испуге схватила его за плечи.
Атласная вечерняя шляпа с орнаментом в виде дельфинов соскочила с головы Имоджин и перелетела через перила. Это вызвало необычайный энтузиазм у молодых людей, заполнивших партер.
— Я поймал ее!
— Она моя! Я ее первый увидел!
— Я, кажется, поймал дельфина!
— Отдай шляпу мне! Она моя по праву!
Горация посмотрела вниз:
— Там идет борьба за твою шляпу, Имоджин.
Зал хохотал.
Похоже, Патриция была близка к тому, чтобы разрыдаться:
— Какой ужас!.. Уж лучше бы умереть в этой проклятой ложе! Как я посмотрю завтра в глаза моим друзьям в салоне леди Линдхерст?
— Уверен, ты справишься с этим, — жестко сказал Маттиас. Он встал и помог подняться Имоджин.
— Я приношу всем свои извинения, — пробормотала Имоджин, поправляя юбки. — Все вышло так нелепо…
— Ни к чему извиняться, — улыбнулся Маттиас. — Уверяю вас, за многие годы это один из самых интересных вечеров, которые я провел в театре. А поскольку представление на сцене явно не идет ни в какое сравнение, я предлагаю отправиться домой.
Несколько минут спустя Имоджин и Патриция стояли среди толпы в вестибюле театра. Маттиас вышел на улицу, чтобы подогнать экипаж, который находился в конце длинного каретного ряда. Горация разговаривала одной из своих приятельниц.
Имоджин посмотрела на угрюмую, упрямо молчало Патрицию и решила использовать момент. Она обратилась к девушке:
— Ты расстроена тем, что произошло в ложе, Патриция? Мне самой досадно… Правда, мне кажется, что ты сердилась на меня и раньше.
Патриция слегка покраснела. Не глядя в глаза Имоджин, она пробормотала:
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Вздор! Мне казалось, что у нас сложились хорошие отношения. Судя по всему, тебе понравились наши поездки за покупками. Похоже, ты была рада тому, что имела успех в обществе… Но в последние два дня ты, как говорят в свете, словно не замечаешь меня.
Патриция на шаг отступила и с преувеличенным вниманием уставилась на входную дверь.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мисс Уотерстоун.
— Итак, снова мисс Уотерстоун? — Имоджин положила руки на бедра и начала стучать носком туфли по полу. — Ведь мы договорились, что ты будешь называть меня по имени.
— Почему вы стучите ногой? — процедила сквозь зубы Патриция. — Это отвратительно!
— Прошу прощения?
— Все смотрят на вас.
— Чепуха! — Имоджин посмотрела вокруг. — Никто на меня не смотрит.
— Да они не могут не смотреть! — огрызнулась Патриция. — У вас манеры разбитной деревенской девицы! Разве может леди стоять в такой позе? Мне стыдно находиться рядом с вами: руки в боки и стучите ногой, словно какая-нибудь девица из простонародья. В вас нет и намека на грацию и утонченность настоящей леди!
— Ах, вот оно что. — Лицо Имоджин вспыхнуло, она моментально убрала руки с бедер. — Прости. Я брала уроки танцев несколько лет тому назад, но политесу не обучалась.
— Оно и видно, — процедила Патриция.
— Мои родители полагали, что это несущественно. — Имоджин пожала плечами. — И честно говоря, существует много других, гораздо более интересных вещей, которым я хотела бы научиться.
— Вероятно. — Патриция повернулась и в упор посмотрела на Имоджин. В глазах ее блеснули слезы унижения и гнева. — Клянусь, я не понимаю, что нашел в вас мой брат. Не могу понять, почему он хочет жениться на вас!.. Полагаю, вы в курсе дела, что вас называют Нескромная Имоджин?
— Мне это известно. Могу объяснить, откуда пошло это противное прозвище.
— Вам ничего не надо объяснять. Я уже наслышана обо всех малоприятных подробностях вашего прошлого.
— Ты наслышана? — Имоджин в упор посмотрела на Патрицию.
— Вас обнаружили в спальне с лордом Ваннеком.
— Кто тебе рассказал об этом?
— Подруга. — Патриция прикусила губу. — Одна из тех, с кем я познакомилась в салоне леди Линдхерст… Там все говорят о вас. И еще говорят, что Маттиас вынужден был объявить о помолвке с вами, потому что вы снова скомпрометировали себя ночью в саду.
— Гм…
— И еще говорят, что вы устроили ему то же самое, что его ужасная мать устроила моему бедному папе много лет тому назад… Поймали его в капкан.
— Черт побери, что ты мелешь?
Патриция по-совиному заморгала и отступила на шаг назад. Похоже, она вдруг сообразила, что зашла слишком далеко.
— Я уверена, что вы об этом знаете, мисс Уотерстоун. В городе ни для кого не секрет, что мой отец вынужден был жениться на матери Маттиаса, после того как она заманила его в ловушку и оказалась скомпрометированной.
Имоджин помрачнела:
— И ты полагаешь, что Маттиас попал в такую же западню?
— Иначе я не могу объяснить, почему он вдруг решил сделать из вас графиню, — перешла на шепот Патриция. — Все в салоне леди Линдхерст говорят, что у Маттиаса в этом сезоне мог быть богатый выбор невест. Он мог бы выбрать женщину с незапятнанной репутацией… а не такую, которую называют Нескромная Имоджин… Господи, как это унизительно!
— Я вижу, тебе это очень трудно пережить, — холодно сказала Имоджин.
Входная дверь распахнулась, и в вестибюль вошел Маттиас. Увидев Имоджин, он направился к ней. На лице Патриции отразилась тревога. Она искоса взглянула на Имоджин.
Бросив взгляд на сестру, Маттиас нахмурился:
— Как ты себя чувствуешь, Патриция? У тебя какое-то осунувшееся лицо.
— Я вполне здорова, — пробормотала она. — Просто я хочу побыстрее домой.
Имоджин вежливо улыбнулась:
— Боюсь, что леди Патрицию чрезмерно утомили события сегодняшнего вечера, милорд. Очевидно, она унаследовала слабую нервную систему.
Приехав домой, Имоджин вместе с Горацией прошла в кабинет, бросила вечерний плащ на стул, сняла длинные лайковые перчатки, туфли и легла на диван. Насупив брови, она обратилась к тете:
— Расскажи мне все, что ты знаешь о браке родителей Маттиаса, тетя Горация. Я не в состоянии решить проблему, если не знаю всех фактов.
— Тут нечего особенно рассказывать. — Горация налила себе хереса из графина, стоящего на маленьком столике. — Это очень старая история… Тридцатипятилетней давности, если быть точной. Я была тогда совсем молодой.
— Ты была знакома с матерью Колчестера?
— Я встречала Элизабет Дэбни, но, в общем, мы вращались в разных кругах. — Горация села перед камином и сделала глоток хереса. — Элизабет считали несколько легкомысленной, если говорить откровенно… Но прощали ей это за красоту. К тому же отец ее был человеком богатым. Родители баловали ее с младых ногтей. У нее было все, чего бы она ни пожелала.
— И она пожелала отца Маттиаса?
— Во всяком случае, так говорили, — скривила рот Горация. — Но я всегда считала, здесь палка о двух концах… Его звали Томас, он в то время был виконтом, еще не вступил во владение титулом, потому что отец его был жив. Томас был испорчен не меньше Элизабет… Весьма красив и высокомерен… Этакий повеса… Я уверена, он не мог предположить, что ему придется заплатить такую цену за свой флирт с Элизабет. И вообще сомневаюсь, что в молодости Томас за что-нибудь расплачивался.