Колодец силы — мир иллюзий, мир мечтаний и светлого будущего. Но это иллюзия, а значит, никакого светлого будущего не будет. Тебе кажется, что ты ешь изысканное французское блюдо, но на самом деле ты глотаешь пыль и собственные слёзы.
— Ты не должен этого видеть, — нашёптывает рыжая, обнимая Денвера. — Счастье не скрыто в иллюзиях.
Денвер зарывается лицом в пышные волосы ведьмы, пытаясь успокоиться. Он видел силуэт отца, улыбки младших сестёр-двойняшек, он чувствовал запах хлеба, который пекла его мама…
— Ну-ну, плакать — это нормально, — Эвелина немного неловко поглаживает парня по спине. — Но всё же соберись. Мне надо найти здесь кое-кого.
— Неужели в колодцах силы кто-то живёт?
— Да. Русалка. Её имя — Мадлена, и она живёт в них всех.
Кругом серость, темнота. Эвелина держит в руках светящийся камень, который указывает дорогу. Пахнет водой и рыбой, но больше — каким-то страхом и безысходностью. Новак знает, что здесь было много ведьм до неё, а Денвер прижимается к девушке, пытаясь не отставать.
— Мадлена… ты здесь? — Эвелина чуть выше приподнимает камень, но никого не видит. — Мадлена?
Пахнет разложением. Денвер, чуть покачиваясь, берёт руку ведьмы и идёт вперёд. И когда они натыкаются на русалку, которая безжизненно лежит прямо на сером камне, Эвелина вздрагивает и зажмуривается.
— Мадлена…
Все её руки покрыты синяками, лицо стёрто в кровь. Хвост уже не сверкает изумрудом, он безжизненен. Чешуя покрывает её мёртвое тело. Волосы спутаны, по ним ползают маленькие ящерки.
— Мадлена… нет… — Новак падает на колени, закрывая лицо руками. — Я… я…
Денвер чувствует приближающуюся угрозу. Он садится рядом с Эвой и, обнимая её за плечи, пытается поднять. Но девушка всё равно качает головой, смотрит на собственные руки и не может понять, откуда взялась боль внутри её костей.
Мадлена была покровительницей колодцев силы. Она появлялась всегда, в каком бы колодце любая колдунья ни была. И теперь… она умерла. Нет, это не иллюзия, Эвелина уже давно всё развеяла.
И даже Денвер чувствует, что русалка мертва.
— Всё хорошо, Эва, — говорит Вессон. — Пошли. У меня плохое предчувствие.
Девушка достаёт из кармана платья сложенный бумажный цветок и укладывает его рядом с мёртвой русалкой. Руки Эвелины дрожат, она пытается не плакать, не кричать, но рыдания вырываются наружу.
Мадлена была единственной русалкой, которая чётко сказала, что Новак — потомственная ведьма, что она обязана пойти на фронт, но не на сторону ведьм, которые разожгли войну, а на сторону обычных людей, которые не обладают магией.
И теперь её ищут только лишь потому, что она ведьма. Какая жестокая несправедливость.
Обнимая Денвера, девушка идёт к начальной точке. Сначала она запускает наверх друга, а потом поднимается сама.
Денвер переваливается через бортики, слегка ударяясь головой о землю и сдавленно охая. Но как только он поднимается, потирая голову, Павел даёт команду полякам, и они скручивают парня.
Эвелина ещё не знает, что подготовили наверху русские с поляками. Она будто вылетает из колодца, вытирая слёзы. Иван засматривается на рыжую, на её лицо, полное скорби, и даже опускает винтовку. Павел шикает на него.
— Ден? — девушка раскрывает глаза и видит много людей, которые окружают колодец. — Мы опоздали…
И когда Павел ударяет Эвелину прикладом по затылку, она понимает, что в этот раз не избежит смерти. И мёртвая русалка была вестницей скорой смерти.
Часть 5
Как только мешок с головы молодой ведьмы снимают, она усмехается, глядя на нескольких мужчин красными опухшими глазами. Опять она здесь, опять её привезли туда, где должны повесить, либо, на крайний случай, сжечь.
— Карен, — слегка тянет Эвелина, узнав парня, который стоит, почти не шевелясь, — неожиданная встреча, не так ли?
Она вновь превращается в Ледяную деву, смотрит на всех свысока, не замечая, что волосы на затылке слиплись от крови, а пухлые красивые губы разбиты.
Руки ей не связывают — по слухам, которые господствуют сейчас, сила ведьмы заключается не в её руках, а во всяких порошках, которые они таскают с собой. Но кроме нескольких бумажных цветов никто ничего не нашёл в карманах ведьмы.
Позволяя себе язвительно улыбаться, колдунья принимает от Карена две Библии. Щурясь, она спрашивает: