Крестный ход, огоньки у Бориса и Глеба,
Темный запах овчины, и дыма, и хлеба?
* * *
Как люблю я, вечные боги,
прекрасный мир!
Михаил Кузмин
О да, по той простой причине,
Что солнце заливало дом,
Что даже галка на рябине
Сидела солнечным пятном,
Что понемногу вечерело,
Что тени делались длинней,
Но отблеск был на даче белой
С тобою проведенных дней.
О да, по той простой причине,
Что ветер был совсем ночной,
Что стало поздно, тихо, сине,
Что было прошлое со мной,
Что сердце накопило жалость,
Пока звенели провода,
Пока в заливе отражалась
Тебе светившая звезда.
* * *
L'oiseau boit sur ta bouche et tu ne peux le voir
PaulValery
Птица пьет с твоих губ, и ты не видишь ее.
Поль Валери
Уже летают предсмертные птицы,
И машет страусовым пером
Огромная черная колесница,
Но мы играем и живем.
О, так беспечно и небрежно,
Так легкомысленно и светло,
О, так прекрасно, прелестно и нежно
Твое последнее тепло!
Наверно, отплытие отложат —
Нам неохота отплывать, —
И черный парус вернется, быть может,
Без нас в сереющую гладь.
И мы, живые, хоть ненадолго
Останемся среди живых –
На светлом лугу, где белая тёлка
Кусает клок зеленой травы.
* * *
Я тебя «рисовал на песке».
Ну и сдунуло ветром. Что делать.
На холодном сухом ветерке
Две слезинки, соленая мелочь.
«Здравствуй, утро!» (Лишь сердце твое
Темный камушек, сгусточек ночи.)
Жить, работать. Житье – забытье.
«Память сердца», давай покороче.
Ну, «счастливо». Ну что ж, я пойду.
Сам с собой пошучу: успокоит.
Вот и астра тоскует в саду:
Влюблена в голубой астероид.
Астероид, прощай. Птичий писк –
Это значит, по-птичьему: сжальтесь!
След улитки слегка серебрист:
Млечный Путь на холодном асфальте.
* * *
Кто душа твоя? Изольда? Дульцинея?
– Незнакомка, невидимка, неслышимка.
Скоро утро, станет проще, холоднее:
Улыбнемся, поцелуемся, простимся.
Губы, губы, темно-розовые шелкопряды,
Выпрядите нескудеющие нити.
Не жалейте незаслуженной награды —
О, прижмитесь, поцелуйте, говорите.
Мягкий рот — как теплый, сладкий красный
перец.
Милый рот певучий, алый, не накрашен:
Сладкопевец, запоздалый псалмопевец,
Пой о нежности, о сладости, о нашем.
Ничего и не узнали друг о друге,
И в глазах, неясных, искорка и дымка.
Где душа твоя? В аду? В котором круге?
– Незнакомка, невидимка, неслышимка.
* * *
Эгейский ветер, шорох слабый
Как будто издавна знаком.
Как в море маленькие крабы,
Часы бегут бочком, бочком.
В корзине шевелится рак,
Тенистый дворик – вроде сада,
И под навесом полумрак
Курчавых кружев винограда.
Уже созрелый виноград
Ласкают пальцы Навзикаи,
И пьет вино Алкивиад,
Из дали светлой возникая.
А после — комната и мгла,
Ременный пояс, теплый мускул,
Тот запах пота и тепла
(Отчасти уксус, больше мускус).
Как Телемах, как Ипполит,
Как тонкий профиль Александра.
И счастье легкое лежит –
Соломинка и саламандра.
* * *
Пушок на щеке – почти абрикосик.
Ты зорька, радуга, херувим.
На песке у моря, светлая осень,
И мы не скажем твоим родным.
И разве возможно не соблазниться
Прелестью этой, смуглым теплом,
Когда загорелая ключица
Мне кажется ангельским крылом?
И разве правда, что нужно расстаться?
Не расставаться нас научи!
И волоски слегка золотятся,
Как будто крохотные лучи.
На апельсины похожи колени,
Только цвет их милый нежней, нежней.
И кажется осень такой весенней
От света этих нескольких дней.
Так Ева с Адамом, в розовом зное,
В сиянии райского тепла,
Кусали яблочко наливное,
Счастливые, не зная зла.
* * *
Оранжево-розовые фламинго –
Почти не птицы, скорей цветы.
Стоят над озером и тропинкой
Частицы нежной красоты.
Они похожи на тонкие ноты,
Как будто музыка от них.
Блаженно-розовые длинноты –
Как будто зов миров иных.
Бывают ли души такого цвета?
Не в адском огне, а в том краю,
Где, как во Флориде, вечное лето,
Но все интересней: в «том» краю?
На длинных ногах стоят и ходят,
Как легкое пламя — гляди – горят
И понемногу переходят
В оранжево-розовый закат.
* * *
Всё глупостями занимаемся,
О пустяках всё беспокоимся —
А между тем какое таинство,
Какое небо нам откроется…
Ты посмотрела недоверчиво
На смутное ночное облако.
В нем не было ни капли вечности.
Одна звезда висела около,
Похожая на каплю светлую,
А может быть, ее и не было
Уже, и только давний свет ее
Еще мерцал с большого неба нам.
(P.S. Но ей, как я, симпатизировал
Светляк — и каплей запоздалой
Земной ответ сигнализировал
На те небесные сигналы.)
* * *
В яркой и знойной Флориде
(Нет, не в раю, не в аду)
Странную птицу я видел
В пышном цветистом саду.
Голубоватый и алый
Клюв удлинен, искривлен.
Из бирюзы и коралла
Кажется сделанным он.