* * *
В белой тундре слышен щелк:
В снежной буре ходит волк.
Серый зайчик пробегал.
Серый волк его задрал.
В жизни будущей, иной
Станет волк большой свиньей.
Зайчик, перевоплотясь,
Уж не зайчик, а карась.
Ни свинье, ни карасю
Жизнь дожить не дали всю.
Но свинья в краю ином
Стала розовым кустом.
Зайчик в круге бытия
Воплотился в соловья.
Он не заяц, он не крот,
И над розой он поет.
И, краса тех райских мест,
Бывший волк его не ест.
* * *
Как будто серной кислотой
Изъеден день мой золотой.
Я чувствую, хлоралгидрат
Подсыпан в блекнущий закат.
Как будто усыпил морфин
Игру лучей в снегу долин,
И черт насыпал мышьяка
В морскую свежесть ветерка.
Пропитан едкой сулемой
Безлунный, тусклый сумрак мой.
Я на ночь равнодушно пью
Цикуту черную мою.
А звезды свысока глядят
На грустный мир, на мутный яд,
Где проливает синеву
Ночь в голубую трын-траву,
Где трын-трава растет ночным
Противоядием земным.
* * *
Не дружеским, а вражеским посланием
Отвечу тем, кто занят самолюбованием:
Желаю вам, Нарцисс, благополучно
царствовать
На пепельных развалинах души.
Желаю Вам самодержавно властвовать
В нечеловеческой глуши.
Пусть водяные пауки с кувшинками,
С лягушечьими темными икринками
Твое в пруду увидят отражение,
Тобою восхитятся верноподданно:
Пускай любуются безмерно преданно,
С тобой, Нарцисс, разделят наслаждение.
* * *
Голые ветки деревьев, как легочные
альвеолы.
И небо-
Темно-серое на светло-сером. Ноябрь.
Но я люблю смотреть на вид невеселый.
Выплывает луна дебелой белой наядой.
И снова – ночь, которой, впрочем,
не надо.
А может быть — надо, для того чтобы
ветер сильнее
Шумел, провожая далекую тень Антиноя,
Чтобы старые фавны плелись по взгорьям
и долам,
Чтобы вышел Овидий на мрачный берег Дуная
Дать воздуха легким, дать крови сухим
альвеолам
И вспомнить, как ночью печальна природа
земная.
* * *
Мало-помалу, мало-помалу,
И вот и вся недолга.
Будто подходит поезд к вокзалу
И серебрятся снега.
Будто звучит труба Азраила
На заснеженном пути.
Многое было, многое сплыло.
Крути, Гаврила, крути.
Мелет Емеля в белой метели:
Эх, замело меня, друг!
Сам Азраил свистит на свирели,
И воют волки вокруг.
Жил потихоньку, жил помаленьку –
Мелким, мелким шажком!
Трудно плестись домой в деревеньку
Под бесноватым снежком.
Нет, не подходит поезд к вокзалу.
Жжет ледяная пурга.
Мало-помалу, мало-помалу —
И вот и вся недолга.
* * *
Они, пожалуй, полудики,
Но по-французски говорят.
В глухой столице Мартиники
Муниципальный тощий сад,
Мелькает юбочка цветная,
В бассейне луч на мелком дне,
И памятник напоминает
О Жозефине Богарнэ.
И профилем Наполеона
Украшен серый пьедестал.
О островок темно-зеленый!
Ты Корсикой, ты Эльбой стал.
И, наконец, святой Еленой —
Как много значат острова!
На Мартинике незабвенно
Звучат забытые слова.
Антильский ветерок струится,
Волнуя слабо цветники.
Креолочка, императрица!
Теперь вы где? Вы луч? Вы птица?
Ах, все на свете пустяки.
* * *
Даже в полночь – будничный мир,
Скребется не призрак, а мышь.
И в саду кружит не вампир,
А летучая мышь.
— Тоже мышь.
Только мышь.
И печален будничный мир.
Снова дождь и лай или плач.
И вода за стенкой шумит
С хриплым всхлипом, как плач.
— Тоже плач.
Только плач.
Может быть, мировая скорбь
Не тоска, не скука, не боль
И не грустный Богу укор,
А зубная лишь боль.
— Тоже боль.
Только боль.
* * *
Ветер, сияя, качает
лепестки сверкающей зыби
и улетает.
Облака стоят над рекою,
Неверные вехи
летучей жизни.
Пусть остаются
прозрачно-пустые обрывки
от светлой жизни.
Или, пожалуй,
пусть себе тонут
лепестки мгновений,
качаясь над водоворотом.
Пусть они станут,
как беглая смутная стайка
мелкой рыбешки
в тускло-осенней утренней зыби
северной речки.
* * *
Работал бедный и устал.
Засни, засни скорее!
Ты выиграешь капитал
В небесной лотерее.
Он спит и шепчет: о, о, о! –
Как новый житель рая.
Гуськом большие буквы О
К нему бегут, сияя.
И вот становится светлей
В молчанье тусклой ночи:
Идет процессия нулей
Цепочкой, длинной очень.
Их увлекает за собой
Большая единица.
Тот чек небесно-голубой
Соседу тоже снится.
* * *
Ну а ночью-пандемониум:
Завывают: улюлю!
И лежу – святым Антонием:
Искушения терплю.
Многокрылое чудовище
Прогнусило: – Согреши! —
Полукрысы-полуовощи,
Полуптицы-полувши.
Скачет, пляшет ведьма рыжая,
И козел-хамелеон
Звезды слизывает, прыгая,
И чернеет небосклон.