На мгновение по лицу контр-адмирала пробежала тень, и я вдруг понял, что не удостоил ответом его предыдущий вопрос. Но он совладал с собой, и даже ответил мне:
— Игроки, которые освоили магию в игре, возвращались обратно в реальность с псионными способностями.
Я поёжился. Это ставило всё на свои места, объясняло мотивы империи и повстанцев. Псионные способности… Мощь разума, позволяющая подавлять, брать под контроль или просто уничтожать чужой разум. Что может сделать солдат даже в лучшей броне и с лучшим оружием, если его враг подчинит его разум и заставит стрелять по своим? Говорят, что сильнейшие псионники даже могут убить человека одной лишь силой мысли. Эта мощь, с которой приходится считаться и именно поэтому все офицеры империи должны владеть псионными способностями.
А ещё я вдруг вспомнил, что у меня тоже открылись эти самые способности… Именно после игры. Я совершенно не умел ими пользоваться, но ведь именно из-за этого меня, и сопровождавших меня тогда Рейса и Алексея, агентов империи, чуть не арестовали.
— Так значит весь этот допрос из-за того, что я псионник?
— Нет, чёрт подери! — Контр-адмирал с силой стукнул по столу и почти прорычал следующие свои слова. — Тринадцатого июня вся правящая верхушка фракции Империя Людей была перебита. Спустя тридцать минут после этого многие очевидцы утверждали, что видели, как тебя несут в медпункт. Позднее, в этот же день, среди солдат обсуждали твой поединок с Вирианом, который никто не видел, но который оставил следы погрома в главной резиденции. И ты всё ещё хочешь убедить меня в том, что всего этого не было, и ты ни разу не встречался с лидером фракции? Реул, в тот день погибла моя дочь, убитая этим Вирианом или его людьми. Погибла просто потому, что она была одной из членов совета. Поэтому я тебя предупреждаю, очень хорошо обдумай свой следующий ответ. Из этой комнаты ты не выйдешь живым, пока во всём не сознаешься.
Глава 46. Кабинет Дознания
Я опешил. Контр-адмирал явно пребывал в ярости, и нужно было что-то отвечать ему. Но я не знал, что именно. После его слов мне наконец-то стало понятно, по какой именно причине меня удерживают и допрашивают.
Так… Значит игра создаёт псионников? Всё ещё непонятно, кто её всё-таки распространял и спонсировал, империя или повстанцы, но это сейчас имело для меня мало значения. Куда важнее была моя связь с Вирианом, из-за которой я и попал в плен. Я попытался вспомнить его образ, поднять в памяти тот единственный раз, когда я видел командора. В тот день моего сражения с Джареном… Но лица Вириана в воспоминании я не видел, и это меня смущало. Я вдруг понял, что разговаривал с лидером фракции, но при этом не помнил ни его имени, ни лица. Что было очень странным…
— И долго ты ещё собираешься молчать?
Я посмотрел на контр-адмирала. Он явно вскипал всё больше и больше, а, значит, слова про гибель его дочери были правдой. И он утверждает, что в тот же день, когда она погибла, я встречался с Вирианом… Но хоть убей, я этого не помнил!
— Взять его!
Пока я обдумывал ситуацию, ушло слишком много времени, и контр-адмирал похоже потерял последнее терпение. Стоявшие по углам солдаты схватили меня и жёстко придавили лицом к металлическому столу.
— Покажите мне его руку!
На мне была арестантская рубашка, и солдаты порвали её ниже плеча, грубо вытянув мою правую руку с татуировкой.
— Ройхельд, топор!
Все это время молчавший дознаватель, как тень подошёл к столу и замер надо мной с увесистым топором из противо-пожарного набора.
— А теперь слушай меня внимательно, Реул. Я лишился дочери из-за этой дурацкой игры. Мне плевать и на неё и на тебя. Но я хочу знать, почему и как погибла моя дочь. Пускай даже для этого придётся собирать информацию по крупицам. И ты сейчас дашь мне эти самые крупицы, или я буду отрубать твои руки и ноги до тех пор, пока ты не превратишься в неподвижного калеку. Ты меня понял?
Я кивнул и решил сыграть вабанк:
— Я расскажу вам всё, что знаю. Только дайте собраться с мыслями.
— Что знаешь? О… Ты мне всё расскажешь! Но сначала… Ройхельд, отруби его чёртову руку.
Ройхельд занёс надо мной топор, и в этот момент в дверь кабинета дознания постучали. Просто тихо и спокойно постучали с той стороны. Продолжая лежать лицом на холодном столе, я нашёл глазами дверь, которую Ройхельд всё же закрыл.
В кабинете дознания повисла тишина. Замер адмирал с глупым выражением на лице, застыл Ройхельд с занесённым над моей рукой топором. Кажется стук в дверь оказался настолько противоестественным, что они все попросту расстерялись.