— Тот, в лифте, пытается встать. Я оглушил его и положил у порога, — доложил он.
У него блестели глаза — я был уверен, что он успел как следует врезать и тем двоим, лежащим в наручниках возле лифта. Я показал большим пальцем в ту сторону, где находился центр охраны, а сам пошел в сторону зала, где собрались остальные любители бессмертия. Похоже, здесь были все, двадцать с лишним человек, в том числе четыре женщины — им, к счастью, головы не обрили. Стоявший в помещении радостный гомон можно было, наверное, резать на кружки и продавать в виде дисков. Когда я появился на пороге, все замолчали.
— Я Оуэн Йитс, — громко сказал я. — Здесь все, кроме тех двоих, которые пошли в центр?
Собравшиеся молчали, впрочем, я не слишком этому удивлялся — в переливающемся трико, с автоматом за поясом, вряд ли я выглядел чересчур убедительно. Я начал терять терпение.
— Кого нет? — рявкнул я. — Если вам кажется, что вы уже почти дома, то вы глубоко ошибаетесь. Ну?
— Кроме Спинкса и Нормана, все, — сказала одна из женщин.
— Хорошо. Еще раз повторяю: нас здесь двое, мы вооружены, в наших руках Голдлиф и трое живых охранников. Мы не знаем, что происходит наверху. Есть у кого-нибудь идея, как отсюда выбраться? Есть другой выход?
Все молчали. Я посмотрел на часы. Без десяти двенадцать.
— Тогда по-другому. Что вы знаете о тех, наверху? Сколько их?
Тишина. Все та же шатенка шагнула ко мне:
— Когда-то мы пытались посчитать, сколько здесь обслуживающего персонала. Получилось сорок человек с лишним.
Я вздохнул и снова посмотрел на часы. Без семи двенадцать. Внезапно у меня возникло непреодолимое желание побыть одному. Я посмотрел в объектив камеры и помахал рукой. Тотчас же послышался голос Ника:
— Да?
— Можешь увидеть, что делается на поверхности?
— Нет. Они отключили все камеры.
— Я иду в соседнюю комнату, — повернулся я к собравшимся. — Прошу отсюда не выходить. Если будут какие-то распоряжения, просьба незамедлительно их выполнять, при условии что они будут начинаться с пароля «Говорит Бонни». Вопросы есть?
Послышался легкий шум голосов, но, поскольку ничего членораздельного я так и не услышал, я не стал никак реагировать и вышел. Увидев первую же открытую дверь, я вошел внутрь. Это была какая-то маленькая лаборатория. В реторте что-то булькало, и я решил, что здесь не смогу спокойно сосредоточиться. Лишь за следующей дверью я обнаружил большую жилую комнату. Сев в кресло, я закурил хозяйскую сигарету и посмотрел на часы. До двенадцати оставалось сорок секунд. Не отрывая взгляда от черного циферблата, я следил за мельканием десятых долей и цифрами, ритмично отсчитывавшими секунды. Я дождался двенадцати, и, едва на табло вспыхнули два нуля, что-то щелкнуло у меня в голове, словно распахнулись занавеси в темной комнате. Я вспомнил разговор с Робином на дороге, перед тем как забраться в кузов грузовика. «Вы как-нибудь подстраховались?» — спросил он. «Нет», — неохотно ответил я. «Не хочешь? Или не можешь?» — «Ни то ни другое». — «У тебя ведь есть кто-то, кому ты доверяешь? Верно?» — «Есть». — «Хочешь, я ему сообщу?» — «Да, — с трудом проговорил я. — Но я не могу этого сделать». — «Боишься, что из тебя все вытянут и ты подставишь этого человека?» Он вытащил из меня все, что хотел, пусть и аккуратно, но я чувствовал, что, если бы даже у меня было желание возражать, он сломал бы мое сопротивление одним словом. «Да. Слишком многие уже погибли». — «А если ты забудешь обо всем? Никому ничего не выдашь!» — заверил он меня. «Ладно, — с облегчением согласился я. — Дуглас Саркисян. Пятнадцать — семьдесят восемь — тридцать девять. Позвони ему завтра в десять и спроси, дал ли я о себе знать. Если нет — пусть мчится в центр на плоскогорье Клемента. Где-то там он меня найдет». Робин улыбнулся, я видел, как его рука коснулась какой-то кнопки на его дьявольской аппаратуре. «Сейчас ты забудешь об этом разговоре, — услышал я. — Вспомнишь все завтра в двенадцать!»
Стряхнув с себя воспоминания, я осознал, что сижу в комнате и только что миновала полночь. Дуг, если только он был жив, должен был начать что-то делать. Тем более я должен был активнее действовать здесь, внизу. Я вышел из комнаты и направился в центр управления.
— Можно перенастроить сигнализацию лифта так, чтобы она делала вид, будто он стоит, а на самом деле ехал наверх? — спросил я у сидевшего за компьютером.
— Не знаю. — Он почесал нос, застигнутый врасплох моим вопросом. — Я не электрик.
— Ну тогда идем, — сказал я. — Вы останетесь здесь. Если что, мы в лифте. А вы пойдете с нами. — Я посмотрел на Голдлифа.
В караульном помещении мы нашли комплект инструментов. Клубок из сплетенных тел двоих охранников замер в неудобной позиции. Мы быстро сняли обшивку с пульта управления и изучили схему. Если в ней не было никакой ловушки, все было просто. Ученый быстро справился с задачей. Когда все было готово, мы перетащили неподвижного, хотя и находившегося в сознании, охранника в караулку и вернулись к своим.
— Вы и вы, — я посмотрел на Голдлифа и ученого, — едете на лифте. Остановите его по моему сигналу. Мы будем на крыше кабины. Когда я подам знак, откроете двери, а когда крикну, поедете наверх. Если увидите, что что-то не так… Если мы не будем подавать признаков жизни, немедленно спускайтесь вниз и блокируйте лифт. Наверху уже мои друзья, и они вас вытащат.
— Зачем вам тогда рисковать? — быстро спросил яйцеголовый.
— Я не привык, чтобы мои дела решались без меня, — ответил я.
Я не добавил, что Дуг мог просто не найти лифта и уйти, обыскав все вокруг. Не добавил я и того, что не уверен, находится ли он сейчас вообще в Нитле. Ник отвинтил люк в крыше кабины и выглянул наружу, потом подтянулся на руках и вылез. Я слегка поколебался, но все же не стал оставлять оружие ученому, хотя тот алчно поглядывал на него. Уже наверху я присел и прошептал:,
— Если начнется стрельба, встаньте у дверей. Ну, давайте езжайте наверх и ждите моего сигнала.
Только сейчас я осознал, что говорю во множественном числе, словно оба были пленниками. Еще немного, и я дам Голдлифу оружие и поручу охранять ученых. Кабина бесшумно двинулась вверх. Ник стоял, задрав голову и нацелив автомат в потолок квадратной шахты. Я опирался на одно колено, глядя вверх и держа левую руку над отверстием в крыше, чтобы в лифте в любой момент могли увидеть мой сигнал. Легким движением я дал знак ученому, чтобы он готовился остановить кабину, и, когда край дверей оказался в двух метрах от крыши, махнул рукой. Все получилось просто отлично. Край дверей находился на уровне нашей груди. Ник переместился к правой створке, а я к левой и снова махнул рукой. Двери с шипением начали открываться.
В помещении находились четверо. Двое сидели на стульях напротив дверей. Один из них заметил, что двери открываются, и успел послать очередь, но целился чересчур точно — кабина остановилась на их уровне. Ник не дал ему времени исправить ошибку. Второй упал назад, так и не выстрелив. У противоположного угла стоял третий. Я описал дулом небольшой круг в воздухе, и он, сделав два шага, свалился на пол. Четвертый, стоявший у самой стены, в которой находились двери лифта, отскочил за стол, из-за чего вся очередь Ника пошла в мебель, и начал поливать стены шахты почти непрерывным огнем, вынудив Ника отпрыгнуть в мою сторону. Несколько срикошетивших пуль едва не прикончили нас. Ник упал на пол и крикнул что-то в дыру в крыше. Кабина дрогнула и поднялась на метр вверх. Пули из-за стола продолжали лететь вниз, туда, где должны были находиться наши головы. Я вынул из-за пояса «элефант» и, выставив только руку, выстрелил два раза, после чего бросил пустой и уже не нужный револьвер. Ник прыгнул в открытые двери и послал струю свинца туда, где стоял стол. Я тоже выскочил из лифта. Ник остался у дверей. В несколько прыжков я пересек комнату и собрал оружие. Бросив автомат Нику, я заменил свой на другой и оставил себе два пистолета с почти полными обоймами. Посмотрев на стол, я увидел, что с компом тоже покончено.
— Может, погасим свет? — спросил я Ника.
— А эти одежки? — Он сплюнул, глядя в коридор.
— Верно. — Я подошел к двери и выглянул, наклонив голову до уровня пояса Ника. — Идем?