– Ты нам пунша – будешь переводчицей. Этот товарищ – капитан Джине, инструктор от английской армии в греческом отряде, с ними мы будем вести совместные действия.
– Не торопитесь называть его товарищем, – невольно вырвалось у Варвары.
Шншко посмотрел на нее и спокойно возразил:
– Сейчас не время так говорить. Неизвестно, действительно ли они не понимают болгарского.
Варвара покраснела. Ее покоряло превосходство этого человека: за плечами его было двадцать лет борьбы, он никогда не терял душевного равновесия и умел все предусмотреть. Она бросила взгляд на англичанина. Его бесцветные глаза были неподвижны и равнодушны. Варвара обменялась с ним несколькими немецкими и французскими фразами. Решили вести разговор по-немецки. Англичанин вынул записную книжку.
Медленно, ровным голосом он начал рассказывать о положении на фронтах. Варвара переводила его слова с досадой. В них содержалось не больше того, что сообщало радио. Во второй части его речи выражалось пожелание забыть политические разногласия, пока не будет разгромлен общий враг. Варвара переводила, а сама думала: «Посылая тебя, они ошиблись в выборе… Ты воображаешь, что мы дураки, но, впрочем, продолжай…» Англичанин словно угадал ее мысли и нахмурился.
– Будут возражения? – спросил он.
– Будут, – ответил Шишко. – Мы и наши товарищи из ЭАМ не видим возможности договориться с греческими националистическими отрядами, которые получают помощь от немцев и от англичан одновременно.
Капитан Джинс усмехнулся. Очевидно, храбрый болгарский командир смешивает греческих националистов с действительно фашистскими отрядами, которых поддерживают немцы. Но разъяснять это не входит в его задачу. Он уполномочен английским командованием на Ближнем Востоке давать партизанам лишь тактические советы в борьбе с общим противником. Быть может, господам угодно получить добытые английской разведкой подробные сведения об одном объекте и познакомиться с планом эффективного нападения на этот объект?
Почти все «господа», хотя большинство их были людьми необразованными, поняли скрытую язвительность надменного гостя, но любезно усмехнулись. Англичанин посмотрел на их суровые, обветренные, небритые лица, и его охватило мрачное предчувствие. Неприятно было и то, что прямо за его спиной стояли какие-то особенно свирепые на вид субъекты, отвратительно одетые, но превосходно вооруженные.
– Мы будем вам признательны за эти сведения, – сказала Варвара с акцентом еврейки немецкого происхождения.
Капитан Джине достал из своей сумки небольшую военную карту, а Шишко тем временем знаком приказал столпившимся вокруг людям удалиться. Остались только Динко. Варвара, командиры отделений, капитан Джине и сопровождавший его грек. Двое партизан, стоявших позади англичанина, тоже отошли, но лишь на несколько шагов. Шишко самоуверенно склонился над картой, явно желая показать, что он кое-что смыслит в ней.
Капитан Джинс говорил около получаса. Варвара переводила и вскоре опять почувствовала, что в горле у нее сухо. Судя по плану нападения на станцию, эта операция должна была быть самой значительной из всех, в каких отряду приходилось участвовать, но капитан Джине излагал этот план так спокойно, как будто решал задачу на занятиях по тактике.
– Станцию охраняют немецкие саперы, – говорил он, закуривая сигарету. – Они, конечно, отлично вооружены, но их боевой дух низок. В большинстве своем – это солдаты с Восточного фронта, вышедшие из госпиталей. Правда, у них есть радиопередатчик, и они могут вызвать помощь из Салоник. Но, как я уже сказал, железнодорожный мост, находящийся в двух километрах от станции, будет взорван, а шоссе мы перекроем. Местность представляет удобную позицию. Достаточно десятка хладнокровных бойцов.
– Сколько человек охраняют станцию? – спросил Шишко.
– Не более тридцати, – ответил англичанин.
Он посмотрел на Шишко и по выражению его лица увидел, что старик не очень старается скрыть свое недоверие к его словам. Капитан Джинс подумал: «Это очень хитрый человек. Он дает мне понять, что не верит мне. Рассчитывает на то, что я замечу это и постараюсь завоевать его доверие какими-нибудь точными фактами… Он хочет выжать меня как лимон».