Здесь честный Тоби сделал паузу, так как Ева заплакала. Причиной были всего лишь гнев и нервная реакция. Но Тоби этого не знал.
— Я все равно очень к тебе привязан, — утешил он ее.
Около десяти секунд, во время которых царила такая тишина, что можно было слышать, как мадемуазель Прю говорит наверху по телефону, Дермот Кинросс стоял, затаив дыхание. Ему казалось, что, если он выдохнет, произойдет взрыв. В его уме, опаленном болью и унижениями, из которых рождается мудрость, всплывали жуткие видения: он сам в роли кровавого убийцы.
Но Дермот всего лишь коснулся руки Евы.
— Пойдемте отсюда, — мягко произнес он. — Вы заслуживаете лучшего.
Глава 15
Восход на побережье Пикардии прохладным сентябрьским утром тянется вдоль горизонта красной линией, словно нарисованной карандашом, окрашивая воду, как будто в ней утопили ящик с алым лаком для ногтей. А когда солнце поднимается выше, огоньки играют на волнах Ла-Манша, которые нагоняет ветер с Па-де-Кале.
Справа тянулся Ла-Манш, а слева — песчаные дюны. Асфальтированная дорога, вьющаяся вдоль берега, блестела, как река. Когда по ней тарахтел открытый экипаж с терпеливым кучером на козлах и двумя пассажирами позади, каждый скрип колес, каждое звяканье упряжи и каждый стук лошадиных копыт четко звучали в залитой солнцем утренней тишине.
Бриз с Ла-Манша ерошил волосы Евы и темный мех ее накидки. Но, несмотря на тени под глазами, она смеялась.
— Вы сознаете, что заставили меня говорить всю ночь? — спросила Ева.
— Я к этому и стремился, — ответил Дермот.
Кучер в цилиндре не обернулся и ничего не сказал. Но его плечи поднялись почти до ушей.
— Кстати, где мы находимся? — продолжала Ева. — Должно быть, в пяти-шести милях от Ла-Банделетт!
Плечи кучера снова выразили согласие.
— Это не имеет значения, — заверил Дермот. — Теперь что касается вашей истории…
— Да?
— Я хочу, чтобы вы повторили ее слово в слово.
— Опять?
На сей раз кучерские плечи превысили уровень ушей, что было истинным акробатическим подвигом. Он щелкнул кнутом, и экипаж понесся по дороге, тряся пассажиров, когда они пытались посмотреть друг на друга.
— Но ведь я рассказывала вам ее уже четырежды, — запротестовала Ева. — Клянусь, я не упустила ни одной детали происшедшего той ночью. Я охрипла и, вероятно, выгляжу жутко. — Она откинула волосы назад, придерживая их обеими руками. Серые глаза, влажные от ветра, смотрели умоляюще. — Не могли бы мы, по крайней мере, отложить это на после завтрака?
Дермот ликовал.
Откинувшись на полинявшую обивку сиденья, он расправил плечи. Отсутствие сна и сделанное им открытие вызывало легкое головокружение. Дермот забыл о том, что нуждается в бритве и выглядит крайне непрезентабельно. В приливе радостного возбуждения он чувствовал себя способным поднять в воздух весь мир и бросить его вниз.
— Ну, возможно, нам удастся избавить вас от этого, — согласился Дермот. — В конце концов, теперь мне известны основные подробности. Понимаете, миссис Нил, вы поведали мне нечто очень важное.
— Что именно?
— Вы сообщили, кто убийца, — сказал Дермот.
Коляска, казалось, летела над землей, и Ева ухватилась за подпорку для откидного верха.
— Но я понятия об этом не имею! — возразила она.
— Знаю. Это и делает ваш отчет таким ценным. Если бы вы знали, что произошло… — Дермот искоса посмотрел на спутницу. — У меня мелькала мысль, что я двигаюсь не в том направлении. Но она оформилась окончательно, только когда вы начали рассказывать вашу историю за омлетом у папаши Руссе прошлой ночью.
— Кто из них сделал это, доктор Кинросс? — спросила Ева.
— Для вас это важно? Это что-то меняет здесь? — Он постучал себя по груди.
— Нет. Но… кто это сделал?
Дермот взглянул ей в глаза:
— Это я не собираюсь вам говорить.