Непостижимым образом ему удавалось издавать хрустящий звук, потирая руки. Месье Вотур был худощавым пожилым человеком с суровым взглядом и намеком на бакенбарды.
— Мы увидим миссис Нил? — осведомился Тоби.
— Ну… пока нет, — ответил месье Вотур.
— Почему?
— Потому что сначала я должен получить кое-какие объяснения.
Белый луч снова проник в окно, превратив месье Вотура в силуэт, несмотря на лампу на потолке, коснулся края его седых волос и продемонстрировал, как он снова потирает руки. Если бы не странный жест, ничто не могло бы выглядеть уютнее кабинета этого господина, склонного к театральным эффектам. Тикали часы, а на боковом столике свернулась кошка.
Тем не менее они почти физически ощущали гнев, излучаемый судебным следователем.
— Только что у меня состоялся длительный телефонный разговор с моим коллегой, месье Гороном, — продолжал месье Вотур. — Сейчас он в отеле «Донжон». Месье Горон говорил о новых уликах. С минуты на минуту он прибудет сюда со своим другом, доктором Кинроссом. — Следователь хлопнул по столу ладонью. — Однако я даже сейчас не считаю, что мы поторопились, арестовав мадам Нил…
— Вот как? — воскликнул Тоби.
— Но эти новые улики поразительны. Они приводят меня в замешательство и заставляют вернуться к определенному пункту, указанному некоторое время назад доктором Кинроссом, о котором мы, вполне естественно сосредоточившись на мадам Нил, едва не забыли.
— Тоби, — тихо спросила Хелена, — что случилось прошлой ночью?
Повернувшись, она протянула руку к месье Вотуру. Пожалуй, Хелена оставалась наиболее хладнокровной из всей семьи Лоз, которые явно чуяли западню.
— Должна сообщить вам, месье Вотур, — продолжала она, — что прошлой ночью мой сын вернулся домой поздно и в ярости…
— Это не имеет никакого отношения к смерти отца, — с отчаянием в голосе прервал Тоби.
— Я встала, так как не могла заснуть, и спросила, не выпьет ли он чашку какао. Но Тоби ушел в свою спальню, хлопнув дверью и не сказав даже трех фраз. — Лицо Хелены омрачилось. — Я только поняла, что у него произошла ужасная ссора с Евой, которую, по его словам, он больше не желает видеть.
Месье Вотур опять потер руки. Белый луч вновь скользнул по его плечу.
— А он сказал вам, где был, мадам? — спросил судебный следователь.
Хелена выглядела озадаченной.
— Нет.
— Он не упоминал дом 17 по рю де ла Арп?
Хелена покачала головой.
Дженис и дядя Бен наблюдали за Тоби. Внимательный зритель мог бы заметить кривую улыбку, мелькнувшую на лице Дженис, которую юная леди, выпившая четыре мартини на пустой желудок, тут же завуалировала преувеличенной серьезностью. Дядя Бен скреб перочинным ножом в пустой чашечке трубки — царапающие звуки, казалось, действовали Тоби на нервы. Но Хелена, очевидно ничего не замечая, продолжала тем же умоляющим тоном:
— Ссора с Евой показалась мне последней соломинкой. Думая об этом, я была не в состоянии спать. Фактически я видела, как она утром вернулась домой с мужчиной зловещего вида, который вроде бы знаменитый доктор. А в довершение всего Еву арестовали. Все это связано между собой? Не могли бы вы рассказать нам, что происходит?
— Присоединяюсь к просьбе, — промолвил дядя Бен.
Челюсти месье Вотура плотно сжались.
— Значит, ваш сын ничего не рассказал вам, мадам?
— Я же говорила, что нет.
— Даже об обвинении, выдвинутом мадам Нил?
— Обвинении?
— Что кто-то из членов вашей семьи в коричневых перчатках прокрался в кабинет сэра Мориса и убил его.
Наступило долгое молчание. Тоби продолжал энергично качать головой, словно не мог допустить подобного предположения.
— Я знал, что эти коричневые перчатки рано или поздно всплывут, — заметил дядя Бен с удивительным спокойствием, словно обдумывая эту идею со всех сторон. — Вы хотите сказать, что девушка… кого-то видела?
— А если так, месье Филлипс?
Дядя Бен сухо улыбнулся:
— В таком случае, друг мой, вы бы не предполагали, а арестовывали. Думаю, мы можем не сомневаться, что она никого не видела. Убийство в семье, а? Ну и ну?
— Нет смысла утверждать, — выпалила Дженис, — что та же мысль не приходила в голову нам всем!
Хелена уставилась на нее:
— Только не мне. Дженис, дорогая, ты сошла с ума? Или мы все обезумели?
— Послушайте… — начал дядя Бен и затянулся пустой трубкой.
Он ждал, пока они не посмотрят на него с той снисходительностью, с которой откликались на любые его идеи, не связанные с починкой домашнего оборудования. Его лицо было нахмурено, а в поведении ощущалась настойчивость.