— И это единственная причина? — спрашивает он разочарованно.
— Да, — твёрдо отвечает Гарри, только сейчас до конца осознавая, что, по крайней мере, она была основной.
— Я поцеловал тебя, и ты испугался возможного продолжения? — в голосе Риддла сквозит отвратительная жалость.
— Да.
Он едва заметно качает головой и серьёзно начинает после паузы:
— Гарри, меня не интересуют мужчины. В той же степени, в какой не интересуют женщины. Потому что сейчас у меня есть множество куда более важных дел, чем поиски подходящего любовника, — он снова качает головой и коротко усмехается. — Представляю, что ты навоображал, пока шёл сюда. Но какой бы буйной ни была твоя фантазия, я надеялся, что ты уже усвоил одну простую вещь: я бы ни за что не стал подавлять твою волю или принуждать тебя к чему-либо. С другой стороны, если бы ты сам захотел…
— Вы думаете, я могу захотеть чего-то подобного? — перебивает Гарри с нервной усмешкой.
— Только если ты сам попросишь, — совсем тихо и вкрадчиво произносит Риддл, игнорируя вопрос.
Он внимательно смотрит на Гарри, словно ожидая чего-то, и задумчиво водит мизинцем по губам. Внутри будто бы резко распрямляется скрученная до этого тугая пружина, давая сделать первый за долгое время глубокий вдох. Но одновременно с облегчением зарождается и ещё какое-то, совершенно новое чувство. Гарри ощущает, как под пронзительным взглядом тёмных глаз кровь приливает к лицу, а в горле становится сухо. Риддл выжидает достаточно долго, первым отводит глаза и холодно роняет:
— Иди, — слабо взмахивая рукой.
Но Гарри не шевелится. Он будто прирос к креслу, вцепившись в подлокотники.
— Я не могу уйти сейчас, — качает он головой.
— Почему?
— Что будет, когда я выйду отсюда?
— Ничего, — хмурится Риддл.
— Вот именно. Ничего, — Гарри сверлит его напряжённым взглядом. — Вы опять будете делать вид, что меня не существует.
— Неужели тебя это так задевает?
— Не притворяйтесь, что удивлены. Вы прекрасно знаете, что да.
— Чего же ты теперь от меня хочешь?
— Хочу, чтобы вы сказали, что мне сделать, чтобы это не повторилось.
Гарри безумно боится услышать ответ: ведь сейчас Риддл может озвучить любую цену за своё внимание, и ему придётся подчиниться — он сам так захотел. Но вязкие секунды тянутся одна за одной, а Риддл всё молчит, холодно улыбаясь и не сводя с него насмешливого взгляда.
— Ты не такой, как другие, — произносит он наконец, когда от нетерпения Гарри уже начинает ёрзать в кресле. — Каждый день я вижу, как они отводят глаза, чтобы лишний раз не привлечь моего внимания. Ты же предлагаешь его купить.
— Я всего лишь делаю то, что мне хочется. Как вы и сказали мне с самого начала, — Гарри старается говорить ровно, но внутри всё резонирует от напряжения.
— Я полагал, что твоё желание быть ко мне ближе появилось по незнанию. До сегодняшнего дня ты знал практически только мою милость. Утром узнал и гнев. Теперь, как и всем моим слугам, тебе известны обе стороны медали. И тем не менее…
— Ваши слуги больше боятся вашего гнева, чем радуются вашей милости, — нагло перебивает Гарри. — Я — наоборот.
— Да, прав был Северус, — тянет Риддл задумчиво. — Гриффиндор — это диагноз.
— Вы действительно думаете, что дело только в этом?
— В чём же ещё? Скажи.
— Вы сами только что это сказали. Я не такой, как другие.
Гарри с вызовом вздёргивает подбородок, без страха глядя ему в глаза, и Риддл довольно усмехается. Однако вскоре улыбка слетает с его губ, он небрежно взмахивает рукой и морщится.
— Иди к себе и отдыхай. Вечером я пришлю к тебе Северуса с зельями. Тебе нужно быстро восстановить силы — завтра у тебя трудный день.
— Почему? — спрашивает Гарри, немного растерявшись.
— Раньше Александре с поставками помогал Кирстен. Две недели назад, если помнишь, я казнил его. До сих пор его место никто так и не занял, а одной ей тяжело. Так что, думаю, твоя кандидатура вполне подойдёт.
— Это потому что я вырос у магглов? — сникает Гарри.
— В поместье доставляется не только продовольствие. Дело придётся иметь и с магами тоже.
— Тогда почему именно я?
— Потому что ты будешь работать на совесть, — улыбается Риддл, но тут же резко серьёзнеет: — Свободен.
Поняв, что на этот раз разговор действительно окончен, Гарри вздыхает, тяжело поднимается на зудящие ноги, опираясь о подлокотники, и не спеша покидает кабинет. Когда он подходит к лестнице, впереди скрипит дверь, и в полумраке коридора появляется бледное лицо Снейпа. Не говоря ни слова, Гарри быстро качает головой и спускается к себе на этаж, стараясь больше не смотреть на зельевара.