Предоплата оказалась прямо в долларах — пятнадцать тысяч. Митя запер деньги в сейф и выдал расписку на фирменном бланке. Вернувшийся с обеда Костя застал только дружеское прощание с клиентом и по обмолвкам догадался, что здесь состоялась сделка века, но прошла без него.
Митя чувствовал небывалый подъём. Он заявил Косте, что уезжает по неотложным делам, и тот даже не нашелся, что возразить.
Оптовик оказался на машине и спросил, не подбросить ли Митю куда-то. Через десять минут поездки в шикарном «Лексусе» Митя оказался около дома, указанного в повестке.
Следователь Чашечкин сидел в кабинете номер девять и выглядел хмуро.
— Вы опоздали на сорок минут, Сверчков, — пробасил он с обидой.
— Однако я здесь! — приветливо воскликнул Митя и пояснил: — У меня были важные дела, но я выкроил время!
Следователь Чашечкин поморщился, кивком попросил Митю присесть на стул, а затем распахнул толстую папку и погрузился в чтение. Митя разглядывал кабинет, хотя ничего примечательного тут не было — казенные шкафы, банкетка в углу, полицейский китель с погонами майора, висящий почему-то на гвоздике у шкафа. Китель был короткий и широкий — точно не для Чашечкина.
— Вы что там разглядываете, Сверчков? — не выдержал следователь.
— Жду вас, — пожал плечами Митя. — Я же знаю, в фильмах следователи всегда полчаса делают вид, будто заняты.
— Хватит учить меня делать мою работу! — обиделся Чашечкин. — Вы сейчас у нас — свидетель убийства. Ясно? Молитесь, что не обвиняемый! Пока! Или хотите, чтобы я вам прямо сейчас изменил меру пресечения и отправил в камеру?
— Не хочу.
— Тогда отвечайте на мои вопросы!
— Так вы же не спрашиваете…
Следователь Чашечкин возмущенно полистал пухлую папку и уставился на Митю суровыми прозрачными глазами, которые плохо сочетались с веснушчатым лицом.
— Григорий говорил вам, почему он сбежал в Россию?
— Сбежал? — удивился Митя. — Он говорил, что недоброжелатели обвинили его в фальсификации результатов эксперимента, а сотрудница лаборатории — в этом… я забыл это слово, как у них называется в Бостоне… в сексуальных домогательствах, если по-русски. Его уволили из университета и лишили рабочей визы. Не повезло человеку…
— Но вы знаете, чем он занимался в этом университете? — жадно спросил Чашечкин.
— Я не специалист в квантовой физике, — аккуратно ответил Митя. — Я даже не понял, химик он или физик.
— Но он вам показывал свои приборы? — продолжал Чашечкин.
— Дались вам эти приборы. Я не понимаю, о чем вы. Никаких приборов он мне не показывал. — Митя тщательно подбирал слова. — Если у него были какие-то приборы, я думаю, они остались в той лаборатории в Бостоне…
— В Бостоне? — возмутился Чашечкин. — А корейцы за ним охотились просто так, по-вашему?!
— Про корейцев он ничего не говорил, — соврал Митя.
— А почему его квартира сгорела, тоже не говорил? — продолжал Чашечкин.
— Что сгорела — упоминал. А почему — не говорил.
— И вы и не спрашивали?
— Нет, — честно ответил Митя. — У него было столько неудач, что расспрашивать про какой-то там мелкий пожар я не стал…
Следователь Чашечкин нервно побарабанил пальцами по столу:
— И вы утверждаете, что он вам ничего не говорил про свой аппарат, который ворует по воздуху золотые слитки…
Митя открыл рот от изумления.
— Ворует золотые слитки?
— Представьте себе! — кивнул следователь. — Прямо по воздуху из банковской ячейки. А еще — ворует автомашины из гаража шведского посольства.
— Послушайте, — возмутился Митя и встал, — как вам не стыдно! Мы с Гришей учились в одном классе! Гришка никогда не взял бы ничего чужого! Я никогда не поверю в это!
Следователь Чашечкин тоже вскочил:
— А как у него оказались золотые слитки из Госхрана?! — орал он, размахивая толстой папкой. — А почему за его прибором охотятся корейцы?! Вот у меня всё здесь! Я за ним следил два месяца не для того, чтобы он пропал, а ты мне сейчас дурачка строил, Сверчков! Где прибор, отвечай?
— Да нет никакого прибора! — заорал Митя в ответ. — Это ваши фантазии! Вы слышали краем уха какой-то бред, но не поняли ничего! Никакого прибора нет и не было! Это не прибор!
В кабинете наступила тишина.