Сегодня с удивлением увидел среди надзирателей проповедующего «исходника», причем его не только не забили лопатами, но даже и дали договорить.
Забить его, как и надзирателей, не выполнивших приказа о пресечении любой религиозной агитации, пришлось мне, — добавляет комендант в своих записях.
Разумеется, репрессии не дали ожидаемого эффекта. Напротив. Все те, кто был, по приказу коменданта, казнен либо подвергнут дисциплинарному взысканию, обретали статус «мучеников», «святых» или «блаженных». Это, в свою очередь, привлекало к ереси все больше новых сторонников. Об этом комендант с тревогой отмечает в своем дневнике на страницах, посвященных разговорам с его гражданской женой, некоей Ниной. Она, как мы можем предполагать по уклончивым намекам господина Плешка, также была подвержена ереси «исходников» и всячески убеждала коменданта принять новую религию. Что, конечно, вызывало у него лишь раздражение и неприятие.
Кризис Касауц усилился после того, как исполняющий обязанности президента Михай Гимпу, в наказание за сократившийся поток денег из лагеря, обложил администрацию штрафом. Он, конечно же, лег на плечи наиболее уязвимых слоев населения лагеря, заключенных. Примерно в это же время мы встречаем с записях коменданта лагеря первые признаки недовольства, свидетельствующие о его возможной готовности пусть не склониться к «исходничеству», но хотя бы просто рассмотреть его возможные сильные стороны в теоретической дискуссии…
Проклятый карлик ненасытен, словно пивка, — пишет об исполняющем обязанности президента комендант лагеря, добавляя, — да… на…. в … к…чтоб… в…
Экономика, конечно же, отреагировала на вызовы времени. Если раньше Касауцы представляли собой большую рабскую плантацию, где рабы добывали известняк, то после кризиса все усложнилось и перешло на другую ступень развития. Так, появились специальные участки карьера, закрепленные за тем или иным надзирателем. Он не был собственником этого куска карьера, а получал его в дар. Таких номинальных владельцев курьера называли «карьеристами». Как установили этимологи нашего центра, это слово произошло в результате слияния русского «карьер» и латинского «прекарий» (дар). То есть, «карьерист» это человек, владеющий куском Касауцкого карьера на правах феода, обязанный выплачивать хозяину карьера — коменданту Плешке — арендную плату в виде не натуральных взносов, как раньше, а денег. Ведь деньги требовало центральное правительство, рассудив, что если известняк заканчивается, то пусть комендант Плешка расплачивается валютой. Само собой, обрабатывали участок карьера не сами «карьеристы» а заключенные, закрепленные за ними. Таким образом изменился и статус заключенных. Если раньше все они были рабами Молдавии, то теперь, являясь как бы рабами Молдавии, по факту каждый из них обрел нового и конкретного владельца.
Такой метод хозяйствования, разумеется, явился большим шагом вперед в развитии Касацкого карьера.
Так, например, «карьеристу» было совершенно неважно, что добывать на участке, ведь выплачивать арендные взносы ему нужно было деньгами. Поэтому некоторые надзиратели «карьеристы» завозили в карьер дерн, покрывали им свой участок, и выращивали на земле всякого рода сельскохозяйственные культуры. Мак, белену, марихуану, кукурузу, табак… Кто–то, напротив, решался стать заводчиком скота.
Успешные «карьеристы» выкупали участки земли у своих менее предприимчивых коллег и, в результате, ряды бедноты и социально угнетенного класса Касауцкого карьера значительно пополнились. Это не могло не привести в религиозным противоречиям. Проповеди «исходников» становились все популярнее не только среди заключенных, но и среди обедневших надзирателей, которые получали статус «босяков». Такие «босяки» хоть и не носили кандалы, как заключенные, но все же обязаны были пять часов в день отработать на лагерь, коль скоро не обладали возможностью внести свою часть арендной платы деньгами. Расслоение увеличивалось. Бедные беднели, а богатые богатели. Это, конечно, усилило апокалиптические настроения среди «исходников» и их паствы. Комендант лагеря Плешка делает тревожные записи о том, что среди 50 тысяч человек, находящихся в лагере — это и администрация и заключенные — по его подсчетам, уже около пяти тысяч исповедуют «исходничество». Все это — несмотря на продолжающиеся репрессии администрации. Так, например, посланные комендантом солдаты закололи штыками нового главу «исходников», Серафима Второго (у «исходников» такие обращения не приняты, их придумали мы, чтобы иметь возможность считать глав секты), и шестерых его помощников в катакомбах во время совершения богослужения.