12. … и родил меня на свет среди народа Твоего…
13. … оградил меня от ловушек смерти и нечестивости…
14. ибо злодеи и злоумышленники искали мою душу молдаванина среди тех, кто служил тебе.
15. … искушали меня позолотой соблазнов мирских.
16. Но они, жалкое порождение суеты и детей Диавола, не знают, что твоя милость мне важнее суетных благ настоящего.
17. … и стойкость моя и верность Тебе вознаграждена будет…
18. … не золоченой посудой, не побрякушками на груди и не бумажками рваными, а истинным благом..
19. … Землей Обетованной… Господи!
20. … лишь своей милостью есть народ молдавский.
21. … лежа у ног твоих мы мыслим: вот стоит самый великий и прекрасный воин…
22. … с копьем острым. Как клюв молдавского аиста…
23. … сиянием вокруг головы желтым, словно яркая мамалыга…
24. … с глазами задумчивыми и прекрасными, словно Днестр в июле…
25. … с сердцем мягким, словно молдавская земля.
26. Се повелитель мой и господин, Господь.
27. И ты весь — в нас, четырех миллионах.
28. Дал себя по частице каждому из нас, и грех отвергнуть этот дар.
29. … враги, словно мерзкие насекомые, окружили тебя и растащили каждый по одному…
30. Но ты силой и волей своей станешь един, как и народ твой станет един.
31. Воссияешь в вечной славе!
32. И я думаю, что враги народа молдавского — враги Бога.
33. Сети, которые они расстелили для тебя, лишь их самих поймают.
34. Стрелы их поразят их же.
35. Волны, поднятые ими, смоют их же.
36. … мы же, вместилище Твое, стоим ровно и…
37. … благодарю тебя, ибо ты бодрствуешь ради нас.
38. Спасаешь нас от зависти и ревности лживых толкователей будущего.
39. Выкупил наши души.
40. … помог душе смиренного и бедного молдаванина…
41. спастись от руки тех, кто сильнее, чем он…
42. Избавил душ наши от жадных лап сыновей Зла…
43. … не привели нас в трепет своим беззаконием, ибо…
44. … служение тебе не оставили мы и из–за страха смерти…
45. … как я могу отказаться от Тебя?
46. … безумие сменить на ясную мысль?
47. …законы, и свидетельства даны ушам
48. … всем потом…
49. … научениями Твоими и…
Мы, дети России, друг друга не бросаем!
Воскликнув это, посол России в Молдавии Иван Петров скомкал бумажку и бросил себе под ноги.
Что это у вас там? — спросил собеседник посла.
Это у вас квитанция была в почтовом ящике, — сказал посол, — счет за электричество, кажется…
Туда ему и дорога, — сказал Лоринков.
Ветер, подбросив бумажку несколько раз, словно шаловливый мальчик — мячик, с силой зашвырнул комок в небо.
Только взгляните, — предложил Лоринков.
Ветер, подбросив бумажку несколько раз, словно шаловливый мальчик — мячик, с силой зашвырнул комок в небо, — сказал он.
Лоринков и посол стояли на крыше пятиэтажной башни, в которой располагался музей истории Кишинева. С открытой площадки им открывался вид на парк и Комсомольское озеро. Озера не было. Воду очень давно слили, чтобы почистить, и залить обратно. Ну, или, если честно, землю продать и построить на ней особняки. Осуществилась только первая часть плана городской мэрии: удалось слить воду. А из–за грянувшего кризиса строительство начать не удалось.
В результате, — писал местный научный журнал, — в болоте на озере поселились бомжи, лягушки и несколько очень ядовитых змей, сбежавших из разрушенного кишиневского зоопарка.
Отчего, — поражались ученые, — появилась новая уникальная рептилия с трехцветным окрасом шкуры…
Желто–красно–синим… — уточняли они (цвета флага Молдавии — прим. авт.)
И невероятно сильным ядом! — добавлял «Вестник молдавский натуралиста».
Поговаривали, будто одного впрыска яда змей–мутантов хватало, чтобы парализовать трех здоровых мужчин. А ядовитые свойства змеи, шептались в Кишиневе, обусловлены тем, что она размножается в винограднике особого сорта, которые дает мелкую и очень кислую ягоду. Сорт назывался «бакон». Из него в Молдавии делали, когда еще было живо виноделие, самое сумасшедшее вино, от которого чернел рот, повышалась потенция и, — по закону диалектики, — сокращался приток крови к голове и, как следствие, способность мыслить.
Ходили также слухи о возобновлении популяции зубров, волков и гиен.
Впрочем, писатель Лоринков ученым не верил, и все это считал сказками, хотя в долину на месте бывшего озера и не спускался. Тем более, что после кризиса места эти совсем одичали, и поговаривали, будто дошло уже до скрещивания змей и бомжей… Лоринков, который сам озорства ради, — и чтоб к озеру мало кто подходил, — распускал эти слухи, только посмеивался. Распускал такие слухи писатель не зря. Люди в Кишиневе представляли опасность. Лоринков это отлично знал, ведь он сам не гнушался ограбить, а порой и пристрелить припозднившегося странника. В безлюдный и темный вечер, конечно. Под это Лоринков обычно подводил основательный гуманитарный базис. Который, — если упростить все разглагольствования о необходимости поддерживать эпидемиологическое состояние города в равновесии с гуманизмом, завещанным нам Рабле и титанами Возрождения, — сводился к банальному грабежу ради еды и денег.