Разве вы не преисполнены горечи из–за того, что я останусь здесь, словно гаснущий светильник русской культуры в смрадной комнате, наполненной миазмами варварского разложения? — продекламировал он.
Бог ты мой… — сказал посол.
Вася, отключи диктофон, — попросил он пресс–секретаря.
Лоринков, — сказал посол, — херню вы несете редкостную.
Это как? — спросил Лоринков.
Посол терпеливо вздохнул. Глянул на часы. Махнул рукой заводить пропеллер.
Все, что я о вас знаю, — признался он Лоринкову, — что вы один из местных туземцев, который чего–то там пишет, и рассказал мне об этом атташе, которому рассказал третий секретарь, земля ему пухом…
Царствие небесное, — машинально согласился Лоринков.
А тот случайно прочитал в какой–то местной газете, — продолжил посол.
Еще я знаю, что вы три раза зверски напивались на вечерах в посольстве, и уж это–то видел я сам, — сказал посол.
А приехал я сюда потому, — предвосхитил посол вопросы, — что существует Целевая Программа Поддержки Соотечественников России.
Она финансируется правительством России и представляет собой ряд мер… — скучая, объяснял посол. — Дальше говорить?
Нет, — сказал догадливый Лоринков.
Самое важное было сказано, — отметил он, — слово «финансируется»…
Молодец, — похвалил посол.
По словам посла, программа выглядела на деле примерно так. Москва берет из миллиарда 700 миллионов, и 300 миллионов дает посольствам, те берут 200 миллионов себе, и 100 тратят на вывоз, причем за вывоз тем, кого вывозят, надо платить…
То есть вы… — прикрыл рот рукой Лоринков.
То есть я, — резал правду уставший посол, — вывожу вас за деньги, которые дает на это российское правительство, причем вы заплатите мне за это деньги, которые даст вам на это правительство.
Которое само себе заплатило, — заключил довольный посол.
Лоринков покачал головой.
Россия становится великой державой! — сказал он.
Посол напомнил:
Борт ждет…
Лоринков, помолчав помотал головой:
А знаете, — сказал он, — я все равно люблю Россию и благодарен ей.
Пусть и такая уродливая, но все же помощь… — растроганно сказал он.
Россия, Россия, — сказал Лоринков, и пустил слезу, — манит она нас, страна Души и Искренности…
Не то, что вольер плутократов и бездушных пожирателей секонд–хэнда, США! — осуждающе сказал Лоринков.
Душа… — мечтательно промямлил он.
Опять двадцать пять, — пожал плечами посол и пошел к вертолету.
Лоринков взволнованно сказал:
На прощание я бы просил вас….
Ну? — скучая, потому что речь была не о деньгах, обернулся посол.
Поклонитесь от меня березкам! — попросил Лоринков, никогда не видевший берез.
Сделаю, — неохотно пообещал посол.
Выпейте там за меня рюмку русской водки! — воскликнул Лоринков, знакомый с русской водкой куда ближе, чем с березками.
Охотно! — дал слово посол.
Помашите Кремлю рукой, — просил Лоринков.
Пройдитесь по Красной площади! — наказывал он.
Прогуляйтесь в сосновом лесу и покормите малиной русских мишек, добродушных и таких трогательных, — перекрикивал Лоринков заведенный двигатель.
Искупайтесь в Байкале! — кричал он в окно.
Передайте всем русским людям, что мы, русские люди… — кричал тщательно скрывавший свое происхождение Лоринков.
… умираем, но не сдаемся! — тряс он кулаком вслед поднимающемуся вертолету.
Вертолет завис, и посол, высунувшись в окно, крикнул:
Передам!
Непременно! — обещал он.
Помашу! — клялся посол.
Поцелую! — кивал он.
Купнусь! — тряс он сцепленными над головой руками.
Выполню! — перекрикивал двигатель и он.
Когда вертолет поднялся и полетел, посол откинулся на свое место и устало сказал помощнику:
Минус один откат из–за мудака.
… Лоринков проводил взглядом вертолет и, бормоча, «Русь, Русь, матушка», спустился с крыши, задраив люк. Обыскал тело свернувшего шею третьего помощника посольства. Вынул паспорт и деньги. Собрался было бросить тело в окно, но передумал.
А что, — застенчиво сказал он, — если продукты кончатся…
Погладил ласково орла на паспорте, отволок тело в прохладный чулан.
Россия, Россия, родина наша, — сказал, почему–то, трупу.
Захлопнул дверь, вернулся к столу и продолжил занятие, от которого его отвлек неожиданный визит посла.