— Для статуса, — поразил он меня своим ответом. — Некоторые вообще с тростью ходят, чтобы придать своему имиджу некую гламурность, серьезность.
— А вы вместо трости пустой портфель таскаете.
— Я пробовал с тростью, но она мне мешает делать записи. — Крапивин поморщился. — Я ведь журналист. Люди хотят видеть меня таким — деловым, убедительным.
Я решила не продолжать этот бессмысленный разговор, но, когда мы снова оказались в машине, я не удержалась и полюбопытствовала:
— Эдуард Петрович, если вы человек пишущий, у вас ведь должны быть документы, записи, интервью. Если не в портфеле, то где вы все их храните? У вас карманный компьютер?
— Да, — почти шепотом ответил журналист и как-то странно улыбнулся, как будто решил заигрывать со мной.
Что означала эта игривая улыбка, я поняла через пару секунд, когда Эдуард Петрович расстегнул «молнию» и продемонстрировал мне внутренний карман своей куртки.
— Он тут, в надежном месте.
«Надежное место» представляло собой обычный карман, заштопанный разноцветными нитками. Неаккуратные стежки скрывали содержимое внутреннего кармана.
— Что это? — не сдержала я удивления. — Вы что, зашиваете карман каждый раз, когда убираете в него компьютер?
— Да, — почти с гордостью ответил Крапивин.
— Но это же неудобно, — резонно отметила я.
— Зато безопасно. — Эдуард Петрович застегнул куртку, скрывая от посторонних глаз свой маленький тайник.
— А если вам надо срочно сделать какие-то записи?
— Для этого у меня есть три вещи. Ручка, — он извлек из левого кармана сразу две авторучки, — блокнот и вот это. — Крапивин пару раз ткнул себя пальцем в лоб. Я только сейчас заметила, что после короткой встречи с парнишкой на лбу Эдуарда Петровича образовалась внушительных размеров шишка. — Голова. У меня отличная память, и я все запоминаю.
— Ручка, блокнот и голова, — уточнила я на всякий случай.
— Да.
Пока Крапивин сообщал мне о трех важных составляющих своей работы, я успела проехать немного вперед и припарковать машину на месте, которое заранее облюбовала.
— Приехали.
Журналист огляделся, и, когда понял, что он по-прежнему во дворе собственного дома, испугался и снова накинулся на меня:
— Вы что, не понимаете, как это опасно? Мы не можем отсиживаться в моей квартире, на меня уже дважды было совершено нападение, они знают, где я живу.
— Одну ночь нам все-таки придется посидеть в вашей квартире. — Я вышла из машины и вытащила свою спортивную сумку с вещами, не оставляя Крапивину никаких надежд на смену ночлега.
— Но только одну ночь, — поставил он свое условие.
Эдуард Петрович нехотя выбрался из машины и направился к подъезду.
Квартира Крапивина была очень уютной и современной. Огромный холл плавно переходил в комнату-гостиную. Никаких мебельных нагромождений, настоящий минимализм: шкаф, диван, журнальный столик. Все на своих местах, все блестит и благоухает. Настоящий палисадник разместился на подоконнике и на полу под окном. Изысканное лимонное дерево с единственным зеленым лимоном, карликовая пальма, смешное растение с вытянутыми, скрученными в трубочку листьями, кажется, это чудо природы называется то ли тещин язык, то ли щучьи хвосты. На стенах комнаты картины. Я не удержалась и спросила:
— Вы женаты?
— Разумеется, — ответил Крапивин, убирая ботинки в шкафчик у входной двери. — Но после этих ужасающих звонков с угрозами я счел необходимым обезопасить жену и отправил ее в деревню. К родителям.
— Мудрое решение, — отметила я и немедленно поймала на себе осуждающий взгляд Крапивина. Как будто причиной его разлуки с супругой была я.
— Я не голоден, а вы можете посмотреть для себя что-нибудь съестное в холодильнике. — На своей территории Эдуард Петрович чувствовал себя увереннее. — А мне надо работать. — Он прошел в дальнюю комнату.
— Где у вас телефон?
— Там. — Крапивин махнул рукой в сторону гостиной.
На журнальном столике я обнаружила телефонную трубку, в которой, собственно, не нуждалась. Мне нужна была база для телефонной трубки. Я предпочла не обращаться с очередным вопросом к журналисту, который неожиданно стал чрезмерно деловым и напыщенным, и принялась искать базу самостоятельно, параллельно осматривая квартиру клиента. Базу я обнаружила на кухне и сразу же приступила к установке чуда-техники от Захарова. Для того чтобы проверить его устройство в действии, набрала номер мобильного телефона Мечникова.
— Костя, как ты? — для начала я решила поинтересоваться самочувствием раненого друга.
— Все нормально, — бодро ответил Мечников. — Как у вас?
— Тоже все хорошо. Слушай, Костя, можешь набрать домашний номер телефона Крапивина, хочу кое-что проверить?
— Нет проблем.
Через минуту Костя перезвонил, и я сумела сделать запись нашего короткого разговора. По своему прямому назначению оборудование Захарова работало исправно, запись получилась хорошая. Осталось надеяться, что странный звонок с блокировкой прослушивания «Слушатель» тоже сможет записать.
После разговора с Мечниковым я прошлась по квартире. Еще раз осмотрелась и направилась в рабочую комнату Крапивина. Он сидел спиной к двери и отчаянно стучал по клавиатуре. На экране монитора быстро мелькали строчки набираемого текста. Мой визит не порадовал журналиста, он постарался скрыть от меня написанное, заслоняя рукой экран, а потом и вовсе выключил монитор.
— Над чем вы сейчас работаете, Эдуард Петрович? — Не дожидаясь предложения, я села на мягкий диван рядом с компьютером.
— Это не важно, — ответил он, отворачиваясь.
— А вы не думали, что ваша новая работа как-то связана с происходящим?
— Нет, это исключено. — Он по-прежнему был немногословен и раздражен.
Разговор с клиентом не клеился.
— Эдуард Петрович, — я старалась говорить мягко, желая расположить к себе несговорчивого собеседника, — вы профессионал, я не могу поверить, что вы, человек острого ума, не понимаете элементарных вещей. На вас нападают, вам угрожают, запугивают. В конце концов у вас похищают портфель. Все это говорит об одном — вам хотят помешать сделать свою работу.
— Я другого мнения на этот счет, — заметил журналист, поправляя очки. — Мне хотят отомстить.
— Хорошо, тогда объясните, кто и почему?
— Я написал множество статей, я разоблачил десятки людей. — Крапивин пристально смотрел на меня и почти кричал о своих достижениях. — Я уничтожал, срывал маски, называл настоящие имена. Все, все они могут мстить мне. Все! — Он был близок к истерике, поэтому намеренно сделал паузу в своей пылкой речи, подошел к книжному шкафу и, немного помедлив, извлек из него внушительную стопку разноцветных глянцевых журналов. Все это он бережно положил на стол передо мной. Вскоре рядом с журналами легла такая же стопка пожелтевших от времени газет. — Все они, — Крапивин указал на прессу, — они все меня ненавидят.
— Это ваши работы? — Я бросила беглый взгляд на журналы и газеты.
— Да, тут все. Начиная с самой первой моей разоблачающей статьи о лжеученом и заканчивая последним расследованием о безобразиях, творящихся в общеобразовательных школах нашего города.
— Я могу это почитать? — спросила я.
— Разумеется, для этого я вам их и дал. Читайте, изучайте. Я не в состоянии предположить, кто из них может преследовать меня, может, вы справитесь с этой задачкой, — съязвил Крапивин, глядя мне прямо в глаза.
Я пожала плечами.
— Попробую.
Эдуард Петрович вернулся к компьютеру и снова засел за работу. Работа его успокаивала, глядя на монитор и стуча по клавиатуре, он, казалось, забывал обо всем на свете.
Глава 3
Первый телефонный звонок раздался без пятнадцати десять. Я в тот момент сидела на диване и листала журнал с последней статьей Эдуарда Петровича. Крапивин вздрогнул от неожиданности, когда пронзительный звонок нарушил тишину квартиры. Отложив газеты, я поспешила на кухню, чтобы включить «Слушателя» и записать разговор.