Постоянные мысли о скором отъезде Митьки сделали меня напряженной, как струна, и всё время раздражительной. Ну почему всегда есть какой-то подвох? Почему, если в жизни всё хорошо, то обязательно жди беды?
Я улыбнулась новой записке, лежащей возле распахнутого окна. Эти маленькие письма стали нашим тайным ритуалом. В сердце моментально разлилось тепло от написанных красивым почерком строк.
«Вечером в десять на нашем месте. Не опаздывай, соплюха».
Несмотря на то, что родные знали о нашем общении, наше тайное место так и осталось тайным. На крыше мы могли быть самими собой, зная, что нас не увидят и не осудят. Там, глядя на звёзды в чёрном небе, нам казалось, что на свете остались только мы. Наш маленький уютный мирок, в котором есть только счастье, окутывающее наши наивные сердца.
—Ты опять куришь, Сокольский? — я не смогла удержать грусть в голосе при виде Митьки, сидящего на пледе.
Он повернулся и с хитрой улыбкой выпустил дым через нос. Я тоскливо улыбнулась. Ни слова не говоря, парень отвернулся к ночному небу и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая присесть.
Я аккуратно села рядом, всматриваясь в сосредоточенное лицо. Мне самой одновременно хотелось просто молчать, положа голову ему на плечо, и так много рассказать. Рассказать всё, что у меня в душе. Всё, что чувствовала к нему и о чем так сильно переживала. Оставшегося для нас времени было ужасно мало. Хотелось запомнить каждое мгновение.
—Ну что? Готов к новой жизни? — я попыталась улыбнуться и пошутить, хотя в душе всё разрывалось.
—Ага...
—Ты не на шутку молчалив сегодня...
—Пытаюсь вспомнить таблицу умножения. Иначе выпрут с первого занятия... — он улыбнулся под моим гневным взглядом и обнял за плечи одной рукой.
—Придурок... — я с наслаждением прижалась к его горячему боку и немного успокоилась.
Близость Митьки всегда действовала на меня успокаивающе. Каким бы сложным эмоционально или физически ни был день, стоило только увидеть его улыбку или тёплый взгляд, пружинка во мне расслаблялась. Я чувствовала умиротворение, как дома. Как под тёплым пледом. Как в самых надежных объятьях.
—О чём думаешь, Мить? Ты же будешь мне писать СМС?
—Не знаю. Ещё не решил... — я отпрянула от него, ударив в плечо. Он рассмеялся, но как-то грустно. — Я решил жениться, Мань.
—Ой хватит твоих шуточек... — я закатила глаза, пытаясь спрятать укол ревности в сердце.
—Я серьезно, — он снова отвернулся, задумчиво подставив лицо прохладному ветерку.
—Чего? – я замерла, не веря в услышанное. Я ждала. Вот сейчас он снова рассмеётся и скажет, что я всё такая же наивная. Но Митька не смеялся, оставаясь сосредоточенным.
—Года через четыре, когда будешь взрослой, я приду к тёте Ире и попрошу её твоей руки.
Теперь я нервно расхохоталась над его шуткой. Ах знал бы он, что весь прошедший год я мечтала об этом.
—Так... я взрослая.
Он снова притянул меня к своему плечу, тяжело вздыхая.
—Ты соплюха ещё, Мань. Целоваться даже не умеешь ещё.
Во мне снова проснулся колючий ёжик. Хотелось сказать, что он не прав. Что я взрослая, но тепло от его слов растянуло на моём лице улыбку. Щёки вспыхнули от удовольствия, а сердце бешено застучало.
—Если это шутка такая, Мить, то не смешная...
—Сначала поговорю со своей мамой.
—Она что-то не особо меня любит... — я скривилась, вспоминая её колкий немного высокомерный взгляд, когда Димка провожал меня после школы.
—Ерунда. Был бы рядом отец… — Митька замолчал на мгновение. —Был бы тут отец, ты бы ему понравилась.
Он опустил руку в карман джинсовки. Я посмотрела вниз. На его ладони лежало маленькое колечко. Обычная дешевая бижутерия, которую можно купить на каждом углу. Маленькое «золотое» колечко, в середине которого мутно поблескивал в свете луны «рубин» в виде сердечка.
—Давай сюда лапку, Манька. Не бриллианты, конечно, но когда-нибудь я подарю тебе настоящее.
От переполняющих меня чувств, я хотела взорваться на миллион кусочков или прыгать, как сумасшедшая, пока не проломлю шифер под ногами. Но вместо этого ошарашенно смотрела, как Митька надевает на мой палец самое прекрасное кольцо в мире. Кольцо, дающее надежду, кричащее без слов о его чувствах ко мне. Кольцо, которое безбожно было велико мне.
От обиды хотелось расплакаться.
—Мда, Мань... И что мне с тобой делать? — он почесал в затылке, задумавшись. Затем оттопырил ворот футболки и ловко щелкнул замочком на цепочке, болтавшейся на шее.