«В шесть в домике лесника».
Митька. Мой Митька.
11 глава. Маша.
Я прошла небольшой лесок, в центре которого находилось озеро, так любимое местной молодежью. Осеннее солнце уже давно скрылось за горизонтом, поэтому кусты и деревья, сбросившие листву, в отблесках моего фонарика выглядели, как фантастические существа.
Я не была трусихой, но одинокие прогулки по лесу были не для меня. То тут то там мерещилось движение. Как будто хозяин тёмного леса провожал меня своим настороженным взглядом. За каждой корягой, казалось, сидит свирепый монстр, готовый вырвать моё сердце и надеть его на ближайший сук.
Мысленно дав себе подзатыльник, зареклась смотреть свой любимый сериал о переключениях двух ФБРовцев. Я, как и агент Скалли была рыжей, но в отличии от неё, мне не чем было защищать себя.
Лишь мысль о том, что я иду на встречу к Митьке, подгоняла и придавала смелости.
Конечно, мы могли встретиться днём или на моей крыше, как обычно, но выбирать не приходилось. Я была готова бегом добежать даже до соседнего посёлка, если бы он позвал. Я была готова на всё ради него. Вообще на всё. Лишь бы быть рядом. Лишь бы видеть его улыбку и смешинки в глазах. Лишь бы всё было, как раньше.
Чёрный силуэт заброшенного домика показался за стройной елью, уходящей макушкой в небо. В этой сторожке когда-то жил местный лесничий. Это было давно. Ещё до моего рождения. Домик был больше похож на жилище той самой бабы Яги, которую все так боялись в детстве.
Это было излюбленное место подростков. Сюда приходили, чтобы в тайне от родителей выпить алкоголя или покурить свою первую сигарету. Они всегда приходили компанией. Не как одна полоумная девчонка.
Пустые провалы окон, местами поломанные ступени. На крыше во мху уже начало расти небольшое деревце. Ещё немного и природа возьмёт своё. Дверь от влаги перекосилась и болталась на верхней петле, периодически хлопая от ветра. Тревога колючими нитями пробралась к сердцу. Сжимала его, заставляя стучать быстрее.
Не смотря на страх, я не могла повернуть назад. Я тяжело вздохнула, набираясь храбрости, и шагнула в приоткрытую дверь.
Внутри было такое же запустение. Сквозняк гонял по полу мусор. Кто-то притащил сюда старые стулья, установив их у столика с прохудившейся клеёнкой. Печь уже никого не могла согреть своим жаром. Кирпичная кладка местами рассыпалась от времени. В углах слой паутины и пустые бутылки. Кое-где доски прогнили и торчали подобно переломанным костям.
Позади меня скрипнула половица, давая понять, что я уже не одна. От неожиданности я подскочила на месте и, взвизгнув, выронила из дрожащих рук фонарик. Он с грохотом повалился на пол у моих ног.
Резко развернулась. В покачивающемся туда-сюда свете фонаря, получалось разглядеть только ноги визитёра. Весь остальной силуэт оставался в темноте. Как мрачный призрак преисподней, поднявшийся за грешником.
Я истерично хохотнула от своих мыслей и немного расслабилась. В «призраке» безошибочно узнала Митьку.
—Блин, Сокольский! Напугал меня, — глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы успокоить сердце.
Димка покачнулся и сделал шаг внутрь брюха сторожки, всё так же молча. От этой давящей тишины мне стало не по себе.
—Мить, что происходит?.. — я подошла и взяла его за руку.
—Я разве не говорил тебе, чтобы ты не появлялась в поле моего зрения? — его голос был тихим, обманчиво спокойным, но холодным. Даже на расстоянии я почувствовала тошнотворный запах алкоголя. Словно это не он вовсе, а вечно не «просыхающий» местный пьяница Николай.
—Говорил, но... — я глупо приоткрыла рот.
—Я разве не говорил, что ты поплатишься за это?.. – он сделал нетвёрдый шаг вперёд, приближаясь ко мне вплотную.
—Мить... – ком обиды застрял в горле, мешая дышать.
—Тогда какого хрена ты припёрлась в мой дом?! — от его громкого крика я вновь подскочила и сделала шаг назад.
—Так я хотела... — голос дрожал от испуга. Я впервые испугалась Димку. Да и этот парень, стоящий напротив, был только отдалённо похож на моего весёлого и такого заботливого друга.
Мой Митька мог в тайне положить в рюкзак записку со смешной рожицей и маленький цветок, растущий в палисаднике библиотекаря. Мой Митька накрывал плечи тёплым пледом, когда видел, что я начинала мёрзнуть от холодного ветра, сидя на крыше. Мой Митька спас в своих объятьях, когда на меня набросилась бродячая собака.
Он всегда был рядом.
Человек, взгляд которого источал столько яда, бы не мой Митька.
От него волнами исходила ярость. Несмотря на то, что лёгкая кожанка была расстёгнута, холод он явно не чувствовал. По виску стекала капля пота, а губы изогнулись в жестоком оскале. Рваное дыхание вырывалось маленькими облачками, а руки, сжатые в кулаки, подрагивали. Он шаг за шагом приближался. Мне оставалось только отступать.