– Они умерли? Скажи, они умерли? – Макс стал хватать меня за руки.
– Да, похоже.
Я проверил – пульса не было. Но и по одному их застывшему взгляду было понятно, что они мертвы. Особенно жутко выглядела Яна. Высохшая потемневшая кожа походила на пергамент. А черные глаза, и до этого пугавшие своей безжизненностью, будто сморщились, покрылись рябью. Казалось, вместе с жизнью из нее ушли все соки, до последней капли. Пока еще легкая, но уже заметная тень тлена коснулась и Васи. Но, чёрт, так же не бывает!
Макс взвыл.
– Ты видишь, какая она стала! Мы все обречены. Мы все здесь умрем. Дэн правду говорил. Разве ты этого еще не понял?
Понял. Но и сдаваться не хотел. Попытался его поднять.
– Мы им уже ничем не поможем. Идем.
Но Макс мотнул головой, не переставая выть. Поднять его я не сумел и побрел дальше, медленно, с трудом переставляя ноги. Зрение катастрофически падало. Постепенно вокруг меня стала сгущаться тьма.
Почти ослепший, я споткнулся обо что-то мягкое и рухнул на камни. Пошарил рукой – это был Викентий. Я силился подняться, но так и не смог.
«Умираю», – подумалось мне. Отчего-то уже без страха, без сожаления. Мгла поглотила меня...
5
Очнулся я в чужой избе. Было тепло. Вкусно пахло едой, и я, ощутив острый приступ голода, попытался привстать. Ко мне тут же подошла пожилая бурятка с длинной седой косой.
Та самая, что тогда кричала нам, вспомнил я.
Женщина приложила ледяную ладонь к моему лбу и покачала головой, как будто ей что-то не понравилось:
– Лежи, не вставай. Ты еще очень слаб. Я принесу тебе поесть.
Она накормила меня горячей похлебкой с мясом. Меня разморило, и я снова впал в забытье. А когда проснулся вновь, почувствовал себя уже окрепшим. Женщина-бурятка опять была рядом.
– Как я здесь оказался?
– Эрдэни тебя выменял у духов.
Слова ее мне показались бессмыслицей. Но она продолжила:
– Эрдэни ждал вас на границе, но потом побежал за тобой. Спасти тебя хотел. Но ты уже был не жилец, хоть и не умер еще. Все живое, что попадает на эту землю, принадлежит духу владыки Северного Байкала, Ухэр-Нойону и его сыновьям. Сам Ухэр-Нойон и его семеро сыновей захоронены в ущелье, поэтому никто не смеет к нему приближаться. Без разрешения духа нельзя ступать на мыс. Люди туда и не суются. Только шаманы изредка посещают Хэр-Хушун с позволения духов. Это место проклято, но в то же время оно дарит им нечеловеческие силы. Однако просто так прийти нельзя. Надо обязательно принести в дар жертву – кровь молодого животного. Если духи согласятся, если примут жертву, они позволят уйти назад. А вы разозлили духов. Вы пришли нечистые, пьяные, без почтения. Вы привели с собой женщину, а женщинам даже смотреть в сторону ущелья нельзя. Вот духи вас и покарали. Эрдэни пошел туда за тобой. Он знал от своего деда, как просить духов. Но духи были разгневаны и согласились отдать тебя только в обмен на другую жизнь. Человеческую жизнь. Эрдэни принес тебя сюда, едва живого. Но никто не хотел брать тебя к себе. А я взяла. Не потому, что пожалела. Деда его помню, он вылечил меня когда-то, от смерти спас. Не могла я его внуку отказать.
– А Эрдэни-то где?
– Ты так и не понял? Он тебя на себя выменял, на свою жизнь. Он принес тебя сюда и назад вернулся.
– Зачем?! Он же смог уйти.
Она покачала головой:
– Нельзя уйти оттуда, если тебя духи не отпустили.
***
Я приехал в офис забрать вещи. Долгое время не мог заставить себя прийти туда, где еще не так давно мы были все вместе, все живые.
Босс после всего, что произошло, загремел в больницу то ли с инсультом, то ли с инфарктом. Водитель, тот самый, вместо которого я ездил, встретив меня в коридоре, поведал, что босс просто прячется от родственников и от полиции. Я только кивнул, сам не знаю чему. Не мог говорить.
Сложнее всего было переступить порог нашего кабинета. Здесь у окна сидел Викентий. Рядом – Яна. Ее монитор весь улеплен цветными стикерами с непонятными пометками. У Макса на столе, как обычно, хаос.
А здесь место Эрдэни. Это больнее всего. Как я ненавижу себя за многие свои мысли и слова! Многое бы я отдал, чтобы вернуться хоть на миг. Хотя бы только сказать ему, что он – тоже мой друг, настоящий друг, какого я недостоин.