- Ласты? – засмеялся Сева Бобров, который к моим приколам уже привык. – А что – это свежо, так пока никто не поёт. Сразу на всю Москву прогремите.
- А как я в ластах буду играть на барабанах? – Спросил Захар. – Как жать на педали? Да и потом их всё равно из-за барабанной установки не видно.
- Ладно, - я пошёл на попятную. – Сегодня разрешаю играть босиком. Так тоже зимой в Москве никто не поёт. Представьте афиша: «Африканские бедуины проездом из Бурунди в Руанду исполняют советские песни». Звучит?
- Если так нужно, чтобы попасть на новогодний «Голубой огонёк», то я согласен. – Первым поддержал мою больную идею Савелий, сын профессора высшей математики и африканской географии.
- Мужики, да вы это расслабьтесь, Иван же просто пошутил. – Обломал мне спектакль Боря Александров. – Играйте как обычно, галстуки, ботинки и так далее. Соображать же надо.
- То есть мы зря вчера, как идиоты, искали ласты по всему Горькому? – Обиделся на меня Толик.
- Почему зря? А как же поиск своего оригинального стиля? Своего авторского подчерка? – Я сделал серьезное лицо. – С ластами я, конечно, поспешил, опередил время. Но в будущем потомки нам этого не забудут. Пойдёмте пока пожрём, а то на голодный желудок голова плохо варит.
***
Всё-таки хоккей лучше, чем шоу-бизнес. Каждый матч по-своему уникален, то соперник для тебя придумает какую-нибудь домашнюю заготовку, то ты его чем-нибудь удивишь. Вратарь пропустит «бабочку» или нападающий не попадёт в пустые ворота. Комедия и трагедия всё перемешено в единый клубок страстей. А мои музыканты, ВИА «Высокое напряжение», сейчас выучат несколько песен и будут их годами на разных площадках страны бренчать до самой старости. Примерно такие мысли роились в моей черепной коробке, когда я сидел в закрытом на перерыв ресторане «Юность», где мои ребятишки пели для своего первого в жизни продюсера Миши Плоткина.
- Ну, что, неплохо-неплохо, - хлопнул в ладоши маленького роста деловой черноволосый парнишка, когда ребята отыграли все свои четыре бессмертных хита из будущего. – Чем ещё сегодня будете веселить публику.
- Как обычно, - своим тонким скучным голосом сказал профессорский сынок Савелий. – «Animals», «Rolling Stones», «Beatles». Можем петь и на заказ песни советских композиторов.
- Нужно бы ещё что-нибудь забойное, хитец какой-нибудь. – Забегал около сцены низкорослый продюсер. – Вот кто вам эти песни придумал?
Парни разом посмотрели в мою сторону, а дальше была немая сцена из комедии «Ревизор» в исполнении одного актёра Мишы Плоткина.
- Иван? – Недоверчиво выдавил он из себя. – Ну почему бы и нет? Простые аккорды, простые народные слова… Иван, нужно срочно ещё один забойный хит! – Кинулся ко мне шустрый черноволосый парнишка. – Пять оригинальных песен – это уже что-то. Да я с таким материалом на саму «Мелодию» побегу. На одну часть пластинки наклепаем «Поющих гитар», на другую «Высокое напряжение»! Ну?
- Давай Иван! – Крикнул со сцены Толик.
Я встал, почесал затылок и голосом, от которого вянут не только уши, но и все цветы в помещениях завыл с непередаваемым прибалтийским акцентом:
Спаситэ, спаситэ, спасииитэ, разбитое сердцэ кота!
Плеснитэ, плеснитэ, плеснииитэ, сметанки и молока.
- Как вам хитец? – Выдохнул я, как перед опрокидыванием соточки.
Плоткин схватился за уши. Музыканты уже привычные к тому, что кроме горластой глотки, ни слуха, ни голоса у меня нет, захихикали. А недобитый мной профессорский сынок с листа наиграл на синтезаторе припев из «Разбитого сердца» Тыниса Мяги. И как он единственный из всех понимал, что я хотел изобразить, лично для меня оставалось большой загадкой.
- Припев неплохой, - согласился продюсер Миша, когда услышал наигрыш в исполнении пианиста Савелия. – А почему слова с прибалтийским акцентом?
- А сейчас модно петь с акцентом, - пророкотал я. – Значит так, вы тут у меня губешку-то особо не раскатывайте, максимум ещё две, может три, песни я вспомню, а дальше сами ищите авторов.
- Что значит вспомню? – Прищурился черноволосый шустрый паренёк.
- То и значит, книжки умные надо читать хоть иногда. – Я перематерился про себя на свою идиотскую рассеянность и стал как обычно врать. – Ещё академик Вернадский писал о ноосфере, из которой мы черпаем новые идеи. И этот процесс похож на то, как будто ты что-то вспоминаешь, из того, что давно забыл. Не для средних умов литература. В общем, гоните сотню, часа через два из ноосферы чего-нибудь отловлю.
- Сто? – Присвистнул Плоткин. – Да это грабёж!
- Зря ты это сказал, - успел хмыкнуть со сцены Колян, ведь в следующее мгновение маленькое аккуратное ухо шустрого продюсера оказалось зажато в моих стальных пальцах.