«Сейчас скинет на Анисина, — подумал я. — Ну Слава извини, не я такой, игра такая». И как только черный диск поскользил на клюшку центральному нападающему «Крыльев», я резко разогнался и в момент получении шайбы Анисиным снёс его вместе с коньками, куда-то метра на четыре. Сказалась разница в росте и весе. Шайба досталась мне, которую я сразу же отдал на Ковина. Ведь мой партнёр по команде здорово открылся на чужой синей линии. Кова вмиг вылетел один на один с вратарём москвичей Сашей Сидельниковым, и с метров трёх по-простому, по-пролетарски шлёпнул в угол низом.
— Гол! — Заорала хриплыми глотками наша скамейка запасных.
— Судья! Ёдрен батон! Нарушение же было! — Выкрикнул от бортика Борис Кулагин.
— Какое? — Спокойно спросил судья в поле.
— Иди к херам! — Психанул Кулагин.
И от забитого гола и от проведённого чистейшего силового приёма зрители на трибунах просто взорвались. И даже кое-где раздались одинокие скандирования: «Тафгай! Тафгай!»
После молодёжного звена Бодунов, Лебедев и Анисин, которого партнёры увезли на скамейку запасных, на льду появилась тройка ветеранов Васильев, Дмитриев и Чекалин. Хотя последний, Валера Чекалин, был моего возраста. Мы же меняться не стали, а зачем, лично я даже не вспотел.
«Странные ощущения, — подумал я, ставя клюшку на лёд. — Я ведь и Владимира Васильева и Игоря Дмитриева встречал там, в будущем, правда, немного постаревших. Даже руку им жал. Простите мужики».
И, наверное, из уважения вбрасывание Дмитриеву я проиграл. «Крылышки» устроили небольшой перепас на своей половине поля, и запустили в атаку правого крайнего Вову Васильева. Васильев за счёт опыта легко проскочил «пионера» Скворцова, на что в принципе я и рассчитывал, закладывая крутую дугу. Затем нападающий москвичей поднял голову, чтобы увидеть своих партнёров, а дальше, скорее всего для него «свет потух». Потому что моя за сто килограммов туша влетела, как паровой молот в будущего тренера Олимпийской сборной России. Народ на трибунах пришёл в экстаз, разом заголосив:
— Шайбу! Шайбу!
И я её пробросил на Сашку Скворцова, который в свою очередь улетел от защитника «Крыльев» и с другим «пионером» Ковиным вышел вдвоём на одного оборонца. Пас Ковину, обратный пас на Скворцова и шайба в касание влетела в пустые ворота Саши Сидельникова.
— Тафгай! Тафгай! — Стали скандировать нейтрально настроенные череповчане, которым было по барабану кто победит, сегодня они хотели зрелищ, ведь хлеб за двадцать копеек лежал в каждом советском магазине свободно.
— Это чё за х…ня! Товарищ судья! — Закричал Борис Кулагин, и перелез через борт.
Далее наставник московской команды, осторожно ступая в ботинках по скользкому хоккейному льду, пошёл разбираться на нашу скамейку запасных. Но когда увидел, что главного тренера Прилепского здесь нет, как и его ассистента Виталича, то немного опешил. И лишь отыскав глазами бывшего капитана Лёшу Мишина стал орать:
— Вы там, в Горьком, где этих, сука, дуболомов находите?! В «Динамо» один Васильев из ваших играет, ломает всех, теперь ещё и этот!
Кулагин покрутил головой и увидев меня, всего в метре от себя, шарахнулся немного назад:
— Ты чё творишь? Это же товарищеский турнир, сука!
— То есть это как бы и не хоккей вовсе? — Удивился я. — Детский утренник у нас на льду? Тогда выдайте своим бантики с платьишками, чтобы я мимо катался.
— Я тебя через Госкомспорт достану, сука! — Погрозил мне кулаком Кулагин и посеменил на свою скамейку запасных.
— Иван, ты давай чуть поаккуратней дальше, — шепнул мне на ухо Мишин.
— Уговорили, — пробурчал я, перемахивая через борт. — Давай Лёша со своими архаровцами на лёд. Пионеры Вали Котика на замену! Не дадут человеку поиграть, как следует, — пожаловался я Коле Свистухину.
На второй перерыв мы уже шли со счетом 4: 4. Я показал Кулагину, что могу не только людей знакомить с элементами жесткого североамериканского хоккея, но и шайбы заколачивать. Третий гол я забил после красивого сольного прохода, причём шайбу подхватил у своих ворот. А сравнял счёт под занавес второго периода с подачи Алексея Мишина Толя Фролов.
А в раздевалке нас уже ждал горячий чай и главный тренер Прилепский вместе с помощником Виталичем. Сиял «папа» как начищенный самовар на народной ярмарке. Оставалось ему только бусы из «каменных» сушек повесить на шею, а Виталичу в руки дать гармошку.
— Как вам мой педагогический эксперимент? — Спросил Александр Тихонович, хлопая по плечам всех входящих в комнату хоккеистов.